Джон шумно вздохнул, выражая негодование, а Робин с Виллом расхохотались.
– Кэтти, твой муж не ценит твоих забот, – сказал Вилл. – Помоги лучше мне!
Кэтрин восприняла его призыв совершенно серьезно и задумчиво насупила брови.
– Вилли, а ты сам не справишься? – неуверенно спросила она. – Меня тесто ждет – надо печь хлеб на день.
– Я помогу тебе, Кэт, – отозвалась Марианна, промывая чистой водой блестящие темные волосы Робина.
Кэтрин на миг замерла, встретилась взглядом с Робином и выразительно покачала головой, глядя ему в глаза.
– Вот уж не надо! – решительно ответила она. – Мне поможет Марти – она уже в трапезной. Мы с ней вдвоем управимся без тебя.
– Ромашковый отвар для белокурых кудрей мужа, тесто, задушевная болтовня с Мартиной, и только для меня ты так и не нашла времени! – с притворной грустью отозвался Вилл и, вздохнув, потянулся за мылом.
Марианна вопросительно посмотрела на Робина, и он молча кивнул в ответ. Она подошла к Виллу и взяла мыло из его руки.
– Неужели сама наша леди оказала мне честь?! – воскликнул Вилл, запрокинул голову и посмотрел на Марианну. – Вот что значит просить долго и жалобно!
Она рассмеялась и стала намыливать ему грудь, а он, склонив голову, поцеловал ее мокрое запястье. Этот поцелуй, в котором была только вежливость и благодарность, отозвался в ней горечью: Вилл сделал то, чего она с замиранием сердца ждала от Робина. Так же, как до этого Робину, она намылила Виллу грудь, плечи и руки, окатила водой, помыла ему голову и протянула мочалку, чтобы дальше он мылся сам.
– Благодарю тебя, госпожа Шервуда, за оказанную тобой милость! – церемонно отозвался Вилл и снова поцеловал ее руку.
Робин, уже одетый, ждал Марианну у двери. Она улыбнулась Виллу, вытерла руки и поспешила к Робину. Когда они шли по коридору, он снова обнял ее за плечи, но его объятие было дружеским или братским – так он обнял бы и Кэтрин, и Клэренс. Поэтому она спокойно шла рядом с ним и только старалась не вдыхать запах его тела, к которому примешивался аромат розмарина от мыла и лаванды от чистой одежды.
Когда они пришли к себе, Марианна собралась вернуться к шитью, но Робин, ложась в постель, позвал ее к себе:
– Мэри, ложись рядом. Я хочу, чтобы ты поспала, пока буду спать я.
Заметив, что она собирается прилечь, не снимая платья, он твердо сказал:
– Нет. Переодевайся в ночную сорочку и ложись под покрывало. Ты не спала всю ночь, тебе необходимо выспаться.
Она безмолвно подчинилась и, раздевшись, легла рядом. Он взял ее за руку и, отодвинувшись, закрыл глаза. Вспомнив историю Тристана и Изольды, Марианна с усмешкой подумала, что Робин забыл положить меч между собой и ею.
Выждав достаточно долгое время, она решила, что Робин уснул. Заглянув ему в лицо, она убедилась, что его глаза закрыты, дыхание ровное, и уже без колебаний собралась покинуть постель и заняться каким-нибудь делом. Но едва она пошевелилась, чтобы выбраться из-под покрывала, как пальцы Робина сковали ее запястье. Он открыл глаза, и она не увидела в них и тени сна.
– Что с тобой, милая? – спросил Робин, удерживая Марианну рядом с собой.
– Со мной? – и она постаралась улыбнуться в ответ как можно безмятежнее. – Со мной все в порядке. Я думала, ты спишь. А мне пора приниматься за дела. Спи!
Она склонилась над ним, чтобы поцеловать его в лоб, но он крепко ухватил ее за плечи, не позволив проститься с ним этим поцелуем и встать с постели. Ее лицо осталось склоненным над его лицом, и он пристально смотрел в ее спокойные – слишком спокойные – серебристые глаза.
– Ты все дальше и дальше уходишь в какой-то свой мир. Мы сейчас вдвоем, но мне кажется, что я держу за руку тень, и стоит мне выпустить тебя, как ты не уйдешь, а растворишься в воздухе. Такой же тенью ты скользишь по трапезной, когда в ней полно народа. Ты улыбаешься, разговариваешь, смеешься, но твои глаза как зеркальная гладь. Ты здесь, но одновременно далеко.
– Выдумки, Робин, – улыбнулась Марианна, пытаясь высвободиться, но без успеха.
– Нет, так и есть, – настойчиво сказал он, – и мне очень не нравится этот мир, где ты пытаешься укрыться. Мир твоих кошмарных снов, бессонных ночей, дел, которыми ты изнуряешь себя, а если они заканчиваются, то сама их находишь. Ты умудряешься переделать одна почти всю домашнюю работу, не оставляя забот для рук остальных. Зачем?
– Но мне хватает сил и времени, – пожала плечами Марианна. – И ты не прав: я бы не справилась без помощи Кэтти, Мартины и Клэр.
– Мэри, вернувшись, я успел поговорить с Кэтти, и она мне перечислила все, что ты сделала к утру. Ты всю ночь не спала и сейчас опять собираешься чем-то себя занять. Не смотри на меня с такой безмятежностью! Милая, я уважаю твою выдержку и сдержанность, но и они должны иметь разумные пределы.
– Хорошо, – сдалась Марианна. – Я действительно боюсь ночей, боюсь свободного времени. Мне одиноко, когда тебя нет…
Робин глубоко вздохнул и провел ладонью по ее щеке:
– Милая, я понимаю. Но и ты должна понять, что я не могу проводить с тобой столько же времени, сколько проводил, пока ты нуждалась во мне ежечасно.
– …Мне одиноко, когда ты рядом, – продолжила Марианна, и он замер, услышав эти слова, его ладонь застыла на ее щеке.
Он неотрывно смотрел на нее потемневшими глазами, а она тихо говорила:
– Это не я ушла в какой-то иной мир – это ты вернулся в свой мир, Робин. А я стараюсь не мешать тебе, не отвлекать от дел и только пытаюсь занять себя, чтобы не оставаться наедине с собой. Ты возвращаешься, целуешь меня в лоб так, словно проверяешь, нет ли у меня жара. Подробно расспрашиваешь, как я себя чувствую и хорошо ли спала. Готовишь мне отвары и наблюдаешь, чтобы я их выпила на твоих глазах. А потом снова уходишь от меня – к делам, к друзьям, к аптеке, к книгам.
Собираясь с силами, Марианна заглянула в глаза Робина и, решившись, спросила прямо:
– Ты разлюбил меня? Скажи как есть. Если да, я не буду висеть оковами у тебя на руках, обещаю.
Он широко раскрыл глаза, слушая ее с возрастающим удивлением, которое постепенно уступило место пониманию.
– Моруэнн, милая моя! – прошептал Робин. – Моя единственная и любимая, что ты придумала?
Он провел ладонью по ее плечам, обнял и, уронив рядом с собой, прильнул к ее губам. Марианна на миг замерла в его объятиях и ответила на поцелуй. Тихо рассмеявшись счастливым смехом, она глубоко вдохнула такой родной, любимый запах его кожи. Ее пальцы, словно знакомясь заново, скользнули по его плечам, вверх вдоль шеи и зарылись в его волосы, пробудив в нем желание такой силы, что он задохнулся от стука собственного сердца.
– Милая, я не уверен, можно ли тебе, – шепнул Робин, вглядываясь потемневшими глазами в глаза Марианны и порывисто лаская ее.
