Пока она ела питтипанну, я выслушал все о проданной квартире, о том, как медленно повышалась цена, чтобы наконец достигнуть максимума, и о том, как ее хвалил начальник.
— Прости, что я только о себе. — Она налила большой стакан молока, — а у тебя что сегодня?
— Ну, — начал я, — у меня все как всегда, более или менее.
На самом деле я не знал, как сообщить ей новость, не убив при этом ее радостное настроение.
— Директор сделал меня кем-то вроде наставника для Фабиана. У них была встреча с Жаклин, и они там выяснили, что я единственный учитель, которому Фабиан доверяет.
Положение было двойственным. С одной стороны, я знал, чтó об этом подумает Бьянка. С другой стороны, это все-таки было поводом для гордости.
— Ты шутишь? Я думала, мы договорились, что больше не будем поддерживать с ними никаких контактов сверх необходимого.
— Да, но это мне поручили по работе.
У Фабиана несколько лет не было рядом ни одного взрослого. И я не могу наплевать на его доверие.
— Любимый, ты просто слишком добрый, — сказала Бьянка, вытирая молоко с губ салфеткой. Там пряталась улыбка.
Бьянка приняла все намного легче, чем я предполагал. Наверное, благодаря ее удачной сделке.
Мы приняли душ, постелили чистое белье, долго занимались любовью, а потом провалились в сон.
В субботу у Бьянки было три показа в Лунде. Мы с детьми забрали ее на машине и поехали в национальный парк Скрюлле. Гуляли по лесу и жарили сосиски на шпажках. Вечером Вильям и Белла рано уснули, а мы с Бьянкой открыли игристое вино, расположились на диване и включили фильм.
Когда раздался стук в дверь, мы переглянулись и посмотрели на часы.
— Кто может прийти в такое время?
— Это Фабиан, ему срочно нужно обсудить кое-что с наставником, — произнесла Бьянка с точно рассчитанной долей иронии.
Мы оба двинулись открывать дверь. На крыльце стояла Гун-Бритт.
— Вы не поверите, но это правда, — начала она.
— А что случилось?
— Жаклин взяли на работу в детский сад!
Бьянка выпучила глаза:
— В наш? Куда ходит Белла?
— Откуда вы знаете? — спросил я.
Гун-Бритт засмеялась.
В округе было ровно два оракула. Первый — группа в «Фейсбуке» «Мы из Чёпинге», второй — Гун-Бритт с Горластой улицы.
— Но Жаклин же не воспитательница? — сказал я. — Раньше она разносила почту.
— Видимо, у нее в гимназии был курс ухода за детьми и организации досуга, — предположила Бьянка. — Для работы в детском саду этого достаточно.
— Можно я зайду? На минуту? — спросила Гун-Бритт, с заговорщицким видом подняв указательный палец. — Никогда не знаешь, кто тебя слышит.
Как любительница подслушивать, она прекрасно представляла все риски.
— Интересно, она будет работать в группе Беллы? — произнес я, а Бьянка бросила на меня недовольный взгляд:
— Очень надеюсь, что нет.
— Странно, что они так нетребовательны к персоналу, — сокрушалась Гун-Бритт. — Доверять Жаклин нельзя.
— Почему вы так говорите?
Все эти пересуды давно стояли у меня поперек горла. Гун-Бритт и Оке вечно твердили о соседской взаимовыручке, но при каждой возможности плевались желчью в адрес Жаклин и Фабиана.
— Мне кажется, вы несправедливы, — сказал я. — Почему Жаклин не может работать в детском саду?
— Да ладно, ты же и сам знаешь, — ответила Бьянка. — Судя по ее воспитательным методам, суперматерью ее назвать трудно. Она запирает Фабиана в ванной.
— С ним все не так просто, — возразил я.
— К тому же она пьет, — добавила Гун-Бритт. — Это всем известно.
Я повернулся к ней спиной и показал Бьянке, что готов придушить эту тетю.
— Неужели вы еще не поняли, что с Жаклин нужно быть начеку? — сказала Гун-Бритт. — Спросите хоть Улу!
— Что? — Я снова повернулся к ней, не справившись с любопытством.
— Это очень грустная история, и мне очень нравилась Луиза, жена Улы.
— Вы знакомы с женой Улы?
— Бывшей, — уточнила Бьянка.
— Мы подружились сразу же, как только они переехали, — начала Гун-Бритт. — Луиза невероятно милая. И я не сразу простила Улу за все, что произошло.
— То есть Ула был женат, когда переехал сюда?
— Конечно.
Я не знал. Но для Бьянки, судя по всему, это была не новость.
— А что произошло-то?
— Жаклин! — произнесла Гун-Бритт с трагической миной.
— Что вы имеете в виду? Он изменил жене с Жаклин?
— Они даже не успели толком вселиться, — произнесла Гун-Бритт. — Ремонт был в самом разгаре. Для Луизы это, конечно, стало страшным ударом.
На лице Бьянки появилось нечто вроде сочувствия. Она знала?
— А как только Луиза уехала, Жаклин порвала с Улой, — продолжала Гун-Бритт. — Она как будто специально хотела разрушить их брак. А когда добилась этого, потеряла всякий интерес.
Ула и Жаклин. Она разрушила семью?
— Так что будьте осторожны! — заявила Гун-Бритт. — У нее когти острые. Ее и из почтальонов из-за этого уволили. В общем, вы за ним следите!
Я не верил собственным ушам.
Она имела в виду меня! Это за мной надо было следить! Эта тетка пришла сюда и намекает, что я способен изменить!
— А то потом… — пробормотала баба-оракул, — ну, сами понимаете.
Это стало последней каплей.
— Я хочу спать, уже поздно.
Я решительно протопал по лестнице наверх.
Бьянка внизу прощалась с Гун-Бритт. Я зашел в ванную почистить зубы, а когда вернулся, Бьянка уже сидела на краю кровати. В углу комнаты начали отклеиваться уродливые коричневые обои.
— Мы собирались перекрасить все стены, когда въезжали, — сказал я. — Но видимо, теперь тут все так и останется.
— Мы скоро этим обязательно займемся, — сказала Бьянка. — Но пока у меня нет сил.
Я посмотрел ей в глаза. Подумал об Уле и Жаклин. О нелепых намеках Гун-Бритт.
— Ты же понимаешь, я бы никогда… — Уже сами слова вызывали у меня сопротивление.
Бьянка закрыла глаза.
— Я тебя люблю, — сказал я вместо того, что собирался.
Она подняла на меня осторожный взгляд, наши губы встретились.
— И я тебя…
38. Mикаэль
После катастрофы
