Прочитав статью, назначенную для напечатания в «Библиотеке для чтения» под названием «Кровавый бандурист», глава из романа, я нашел в ней как многие выражения, так и самый предмет в нравственном смысле неприличным. Это картина страданий и уничижения человеческого, написанная совершенно в духе новейшей французской школы, отвратительная, возбуждающая не сострадание и даже не ужас эстетический, а просто омерзение. Посему, имея в виду распоряжение Высшего Начальства о воспрещении новейших французских романов и повестей, я тем менее могу согласиться на пропуск русского сочинения, написанного в их тоне
[23].
Ценсор профессор Никитенко. 27 февр. 1834 г. Литературный Музеум, 352.
В награду отличных трудов пожалован от ее императорского величества бриллиантовым перстнем 1834 г., марта 9-го.
Аттестат Гоголя, выданный С.-Петербургским университетом. Рус. Стар., 1902, сент., 652.
(Весною 1834 г. во второй книге альманаха «Новоселье» Смирдина появилась «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».)
Вот где можно сказать, что новое поколение подняло великого писателя на щитах, с первой же минуты его появления. Тогдашний восторг от Гоголя ни с чем не сравним. Его повсюду читали точно запоем. Необыкновенность содержания, типов, небывалый, неслыханный по естественности язык, отроду еще не известный никому юмор, – все это действовало просто опьяняющим образом. С Гоголя водворился на России совершенно новый язык; он нам безгранично нравился своей простотой, силой, меткостью, поразительной бойкостью и близостью к натуре. Все гоголевские обороты, выражения быстро вошли во всеобщее употребление. Даже любимые гоголевские восклицания: «черт возьми», «к черту», «черт вас знает», и множество других вдруг сделались в таком ходу, в каком никогда до тех пор не бывали. Вся молодежь пошла говорить гоголевским языком.
В. В. Стасов. Училище правоведения в 1836—42 гг. Рус. Стар., 1882, февр., 414.
Воскресения наши (у отца автора, гр. Ф. П. Толстого), с появлением у нас Кукольника, оживились еще больше… За ужином, вместе с Николаем Васильевичем Гоголем и Вас. Ив. Григоровичем, рассказывал он такие хохлацкие анекдоты, что от них можно было умереть со смеху.
М. Ф. Каменская. Воспоминания. Ист. Вестн., 1894, сент., 629.
В прошлом месяце я чувствовал себя немного нездоровым, но в это время весь город был почти болен кашлем и прочими принадлежностями простуды. Теперь же я опять здоров. Я беспокоюсь только о вашем положении: мне кажется, не слишком ли вы предаетесь надеждам насчет хозяйственных будущих прибылей, которые надеетесь получить от (кожевенной) фабрики… Мы не можем поручиться за один час вперед. А разве этого не может случиться, что фабрикант, взявши деньги, вдруг вздумает улизнуть?
Гоголь – матери, 17 марта 1834 г., из Петербурга. Письма, I, 282.
Выговоры ваши за объявление (об издании истории малороссийских казаков – см. выше) я имел честь получить. Это правда, я писал его, совершенно не раздумавши!
Гоголь – М. П. Погодину, 19 марта 1834 г., из Петербурга. Письма, I, 285.
Что ты мне пишешь про Цыха! (Цых получил киевскую кафедру всеобщей истории, которой искал Гоголь.) Разве есть какое-нибудь официальное об этом известие? Министр мне обещал непременно это место и требовал даже, чтоб я сейчас подавал просьбу, но я останавливаюсь затем, что мне дают только адъюнкта, уверяя, впрочем, что через год непременно сделают ординарным; и признаюсь, я сижу затем только еще здесь, чтобы как-нибудь выработать себе на подъем и разделаться кое с какими здешними обстоятельствами.
Гоголь – М. А. Максимовичу, 29 марта 1834 г., из Петербурга. Письма, I, 287.
Гоголь по моему совету начал историю русской критики.
А. С. Пушкин. Дневник. 7 апреля 1834 г.
(11 апр. 1834 г.) – Был у Плетнева. Видел там Гоголя: он сердит на меня за некоторые непропущенные места в его повести, печатаемой в «Новоселье»
[24]. Бедный литератор! Бедный цензор!
А. В. Никитенко, I, 242.
Знаешь ли, что представления Брадке (попечителя киевского учебного округа) чуть ли не больше значат, нежели наших здешних ходатаев? Это я узнал верно. Слушай, сослужи службу: когда будешь писать к Брадке, намекни ему о мне вот каким образом: что вы бы, дескать, хорошо бы сделали, если бы залучили в университет Гоголя, что ты не знаешь никого, кто бы имел такие глубокие исторические сведения и так бы владел языком преподавания, и тому подобные скромные похвалы, как будто вскользь. Для примера ты можешь прочесть предисловие к грамматике Греча или Греча к романам Булгарина… Ты, будучи ординарным профессором Московского университета, во мнении его много значишь; я же, бедный, почти нуль для него… Тем более мне это нужно, что министр, кажется, расположен сделать для меня все, что можно, если бы только попечитель ему хоть слово прибавил от себя.
Гоголь – М. А. Максимовичу, 20 апр. 1834 г. Письма, I, 280.
Гоголь читал у Дашкова свою комедию
[25].
А. С. Пушкин. Дневник. 3 мая 1834 г.
Я буду вас беспокоить вот какою просьбою; если зайдет обо мне речь с Уваровым (министр народного просвещения), скажите, что вы были у меня и застали меня еле жива; при этом случае выбраните меня хорошенько за то, что живу здесь и не убираюсь сей же час вон из города; что доктора велели ехать сей же час и стараться захватить там это время. И сказавши, что я могу весьма легко через месяц протянуть совсем ножки, завесть речь о другом, как-то: о погоде или о чем-нибудь подобном. Мне кажется, что это не совсем будет бесполезно.
Гоголь – А. С. Пушкину, 13 мая 1834 г. Письма, I, 296.
Я совершенно с вами согласен. Пойду сегодня же назидать Уварова и поговорю о вашей смерти. От сего незаметным и искусным образом перейду к бессмертию, его ожидающему. Авось уладим.
А. С. Пушкин – Гоголю, 13 мая 1834 г.
