Элмир де Хори (Elmyr de Hory). Венгр по происхождению и «суперстар» шестидесятых годов. Ему удалось сфальсифицировать на очень высоком техническом уровне работы таких признанных художников, как Пикассо, Модильяни и Матисса. Для официального подтверждения существования этих работ он удалял из старых каталогов оригинальные работы, заменяя их на «шедевры» собственного изготовления. В результате его клиентами стали многие коллекционеры и даже Музей Массачусетса. Ненасытная жажда признания и известности не давала Хори покоя. В документальном фильме режиссера Орсона Уэллса (Orson Welles) он хвастался, что ему удалось обмануть самых именитых искусствоведов — так мастерски были написаны полотна. Иногда, по его мнению, они даже превосходили оригиналы. После многих приключений и преследований он покончил жизнь самоубийством в 1976 году, в очередной раз скрываясь от французской полиции.
Хан ван Меегерен (Han van Meegeren) — еще одно громкое имя в «черной» истории искусства. Во время Второй мировой войны этому голландскому фальсификатору также удалось обмануть многих экспертов. Он выдал созданные им работы за оригиналы Вермеера (Vermeer). Люфт для обмана дали слова Авраама Брёдиуса, в то время признанного эксперта. Он претенциозно заявил, что многие работы кисти Вермеера еще предстоит обнаружить. Желая заручиться поддержкой Брёдиуса, Меегерен дарит ему картину «Христос в Эммаусе» (Les disciples d’Emmanaus). Благодарность эксперта не заставила себя ждать. Он тут же подтвердил подлинность своего подарка, а вместе с ним и других «оригинальных» полотен. Благодаря этому подделкам был дан «зеленый свет». Картины стали расходиться по музеям и коллекциям. Но алчность сыграла с Меегереном злую шутку. В 1943 году он за рекордную сумму продает картину «Христос и судьи» Герману Герингу. В 1945 году, после окончания войны, американский капитан обнаружил картину в коллекции рейхсмаршала и сообщил об этом властям. Меегерену выдвинули обвинение, но не в мошенничестве, а в распродаже национального фонда, и заключили под стражу. После двухнедельного тюремного заключения фальсификатор признал, что это подделка. Последовало двухгодичное разбирательство. И в 1947 году его все же осудили за эту самую подделку. Так и не отсидев свой срок, он умер от сердечного приступа.
Джон Дрю (John Drewe) и Джон Майатт (John Myatt). В период с 1986 по 1995 год художник Джон Майатт по просьбе британца Джона Дрю изготовил почти 200 фальшивых картин, которые Дрю успешно продавал как полотна Матисса, Брака или Джакометти на аукционах «Кристис» и «Сотбис». Чтобы подтвердить происхождение картин, Дрю подделывал не только счета по продажам, но и архивные музейные документы. В 1989-м он пожертвовал Галерее Тейт (Tate Gallery) £20 000 и стал, что называется, «своим», получив неограниченный доступ к архивам. Креативный мошенник создал каталоги никогда не существовавших выставок, внес в реестр данные по реставрации работ, которые никогда не проводились. Однако у него не получилось выйти сухим из воды — аферу раскрыли. Cherchez la femme
[27], как говорится. В 1995 году Дрю разорвал отношения с супругой и сразу же пошел к алтарю с любовницей. По официальной версии, бывшая жена, разбирая вещи Дрю, обнаружила странные документы и обратилась в Скотланд-Ярд и Тейт. Наказания избежать не удалось. В 1999 году Джона Дрю приговорили к шести годам тюрьмы за мошенничество. Впрочем, он отсидел лишь два. Но, как гласит народная мудрость: «горбатого только могила исправит». В 2002 году его еще раз осудили на 8 лет. В этот раз за кражу £700 000 у 71-летней пенсионерки. Но это уже история для другой книги.
Здесь приведены истории только самых известных фальсификаторов, но принципы и методы работы их «коллег» отличаются несильно.
Ошибаться могут все. И эксперты, и аукционные дома, и музеи. В 2010 году Национальная галерея (National Gallery) в Лондоне организовала выставку, посвященную фейковым работам, которые были куплены музеем как настоящие, рассказав и показав, как каждая подделка была разоблачена.
Работы каких художников подделывают чаще всего? Тех, которые высоко ценятся на рынке и на которых есть постоянный спрос: Пикассо, Модильяни, Дали, Джакометти. Авторов, которые рисовали в простой и легко копируемой технике: Коро, Матисс, Шишкин, Айвазовский. Художников, архивы которых по какой-то причине не сохранились. Все это создает «пространство» и позволяет создавать правдоподобные истории, как в случае с тем же Кандинским и со всем русским авангардом.
Вопрос провенанса и его непрозрачности всегда был и будет предметом обсуждения всех игроков арт-рынка. Я часто слышу от клиентов, что, мол, не так уж много на свете предметов искусства, обладающих идеальной историей, — и соглашаюсь с этим. Но перед покупкой всегда задаю клиентам один и тот же вопрос: насколько они готовы рисковать своими деньгами? И многих собственный ответ мгновенно отрезвляет.
Глава 14. Лондонский денди, или История нацистских орлов
«Ты можешь срочно вылететь в Казахстан?» — получила я неожиданное сообщение в «Вайбере» от моего клиента из Лондона, который работает с Китаем и, по сути, живет на две страны. Каждый раз, общаясь с ним, я удивляюсь скорости его передвижений и завидую отсутствию джетлага.
Три месяца назад я продала часть произведений искусства из его коллекции, купленных еще в начале нулевых. Спустя двадцать лет рыночная цена на русское искусство упала практически в два раза. Но мне удалось хорошо их реализовать, «выжав» все, что возможно, — и даже больше. Он был доволен. Деньги ему были нужны для расширения бизнеса с Поднебесной… По крайней мере, по официальной версии. После этого он стал меня рекомендовать своим друзьям и знакомым. Хотя совместных дел у нас уже не было, раз в месяц мы перекидывались парой слов, поддерживали контакт.
Он был настоящий лондонским денди. Модная стрижка, холеная внешность, шерстяные клетчатые костюмы, платки для нагрудных карманов и шарфы в стиле Шерлока Холмса заставляли оборачиваться ему вслед прохожих, особенно представительниц женского пола. Образ «вечного холостяка» отлично ему подходил. Но на меня его шарм не действовал. Не люблю слащавых.
Глядя на этого человека, вряд ли скажешь, что его кровь наполовину русская. Хотя это действительно так. Более того, иногда создавалось впечатление, что вторая половина тоже русская — только уже не кровь, а водка. Он был завзятым тусовщиком (у нас это называется clubber). Его бабушка и дедушка бежали из России в 1917 году, спасаясь от красных штыков, и были, что называется, представителями белой эмиграции. Переехали сначала в Париж, а потом осели в Лондоне. Так что Питер (это имя моего знакомого) хорошо знает российскую культуру, достаточно бегло говорит по-русски. Но когда мы обсуждали дела, он менялся как по мановению волшебной палочки и мгновенно переходил на безупречный английский (с немыслимым для понимания лондонским акцентом).
И тут это странное сообщение. Я бросила взгляд на часы. У меня девять вечера. Значит, если он в Китае, у него сейчас четыре утра, а если в Лондоне, то должно быть восемь вечера, прикинула я.
