После Поттер сказал, что хочет на ужин бифштекс на косточке. Он поджарит его на рашпере, а к нему – печеных картошек со всем, что положено – со сливочным маслом, а не маргарином, которым она его потчует последние десять лет. Если вынем сейчас ореховый пирог из морозильника, ко времени десерта он оттает. После ужина он поставил пластинку Ричи Валенса и повел её танцевать в гостиной – и что с того, если давным-давно не танцевали друг с другом? Сейчас-то можем, сказал он. Впоследствии она корила себя за то, что сразу, тогда же, не догадалась о его замысле.
* * *
На столе перед его креслом в гостиной газета от 27 февраля, дня его смерти, раскрыта на кроссворде. Вписано карандашом всего одно слово. Четыре буквы. Проход или проезд через мелкое место. Брод. Перед её креслом – книга стихов, к которой она не прикасалась все эти месяцы, читая вместо неё статьи о раке, о здоровом питании и даже об одном докторе в Акапулько, – эту идею Поттер сразу же и категорически отверг. Она выходит в переднюю, проводит пальцами по ореховому корпусу приемника AM/FM, поворачивает ручки туда и сюда. В свежие вечера, когда дул ветер с севера, они выносили его на веранду и слушали кантри – станцию в Лаббоке. До самого дня его смерти знали о болезни только она, Поттер и врачи. Со дня на день собирались сообщить Алисе и кое-кому из церкви, но Поттер не стал дожидаться. Черт бы его побрал.
Дверной звонок привинчен к стене над радио, и когда он звонит, Корина вздрагивает от неожиданности. Она замирает на месте, сердце колотится, рука на ручке настройки приемника. Звонок звонит снова, а затем особый стук Дебры Энн Пирс: раздельные три удара в середину двери, три частых по левой стороне, три по правой и детский голос: миссис Шепард, миссис Шепард, миссис Шепард, – раздающийся почти ежедневно.
Корина приоткрывает дверь и загораживает своим крупным телом проход между дверью и косяком. Она сдвигает бедра, чтобы девочка не вздумала проскользнуть между её ногами, как собачка.
Это ты мне всё утро звонила, Дебра Энн Пирс? Голос у Корины хриплый, на языке словно толстый слой краски. Она отворачивает голову к плечу и откашливается.
Нет. На Дебре ярко-розовая футболка с надписью «Суперстар» и оранжевые махровые шорты, едва прикрывающие ягодицы. В руке она держит рогатую ящерицу и пальцем поглаживает её между глаз. Глаза закрыты, Корина думает, что девочка таскает дохлое животное по всему кварталу, но тут ящерица начинает извиваться.
Отпусти ты несчастную, говорит Корина. Это не домашнее животное. Детка, я поздно легла, я устала, а телефон все утро трезвонил.
Где вы были?
Это не твое дело, Д.Э. Пирс. Ты зачем мне названиваешь?
Это не я, ей-богу.
Не божись, говорит Корина и тут же жалеет о сказанном. Какое ей дело до чужого ребенка – лишь бы убралась с веранды и оставила её в покое.
Извините. Дебра Энн убирает руку назад и оттягивает шорты, затянувшиеся между ягодицами. Она смотрит на другую сторону улицы и хмурится. Это мексиканцы, что ли, въезжают?
Возможно, говорит Корина. Это тоже не твое дело.
Некоторым это совсем не понравится… мистеру Дэвису, миссис Ледбеттер, старому мистеру Джеффрису…
Корина поднимает ладонь. Перестань. У этих людей такое же право жить здесь, как у тебя и у меня.
Не такое, говорит девочка. Это наша улица.
Что подумал бы мистер Шепард, если бы тебя услышал? А?
Девочка смотрит на свои босые ноги и несколько раз поднимает оба больших пальца. Она обожала Поттера – единственный из взрослых, он никогда не поправлял её речь, не критиковал её планов, внимательно выслушивал небылицы о её выдуманных друзьях Питере и Лили, прилетавших из Лондона с историями про Лондонский мост и про королеву Англии. Ни разу Поттер не сказал ей, что хватит уже выдумывать себе друзей, как маленькой, никогда её не дразнил.
Корина похлопала себя по карманам жакета и нашла пачку с одной сигаретой. Удача. Она достает сигарету, закуривает и выдувает дым над головой девочки. Где сегодня твой папа?
Работает в Озоне – Дебра Энн вытягивает нижнюю губу и дует вверх с такой силой, что шевелится челка, – или в Биг-Лейке. Девочка переворачивает ящерицу и подносит к лицу. Заберу тебя домой, зловеще шепчет она и щиплет бровь. Выдергивает несколько волосинок и щелчком отправляет в живую изгородь перед верандой. Теперь Корина замечает у неё пролысинки в обеих бровях. Когда мать Дебры Энн уехала из города, Корина первое время носила Джиму еду, а Поттер с Д.Э. в это время на диване смотрели мультики. На похоронах Поттера девочка наклонилась над гробом и долго всматривалась в его лицо – так долго, что Корине хотелось шлепнуть её по затылку и сказать, какого черта ты там рассматриваешь, девочка?
Дебра Энн пробует пристроить ящерицу в кармашек шортов, но та цепляется за её руки. Я подумала, вам будет скучно одной, говорит Корине Дебра. Можем дособирать пазл мистера Шепарда.
Спасибо, мне одной не скучно.
Девочка смотрит на нее, и через несколько секунд Корина вздыхает. Эх, у меня сигареты кончились. Не хочешь сгонять на велосипеде в «7-Eleven»
[4], купить мне пачку? Д.Э. кивает, улыбается. Двух молочных зубов у неё нет – верхнего клыка и нижнего, лунки красные, воспаленные. Остальные зубы желтые и тусклые, у шеек застряли крошки еды, как будто хлеба. Её неровные черные волосы спутаны на концах, словно она начала их расчесывать и бросила; Корина готова поклясться, что заметила несколько гнид. Постой здесь, говорит Корина и уходит в дом за сумкой. Она вручает девочке бумажный доллар, и глаза у Д.Э. радостно расширяются.
Тут тебе пятьдесят центов на «Бенсон и Хеджес»
[5] и пятьдесят за труды. Не перепутай, возьми ультралегкие.
Д.Э. засовывает доллар в кармашек шортов и спрашивает, нет ли у Корины обувной коробки, чтобы оставить ящерицу на веранде. Корина говорит: нет, тут бродит бездомный кот и душит всех, до кого доберется. Девочка убегает с ящерицей в левой руке. Корина кричит ей вдогонку, чтобы не разговаривала с чужими, – Д.Э. поднимает ящерицу над головой и машет Корине. Даже издали видны Корине тоненькие ручейки крови, стекающие из глаз ящерки, – последнее и отчаянное средство защиты.
* * *
Поттер написал письмо на желтом линованном листе блокнота из письменного стола Корины. Он не докучал Всевышнему мелкими просьбами, писал Поттер. Сколько помнит, он молился о помощи всего раз пять или шесть – когда его B-29 лишился одного мотора над Осакой, когда у Корины были сложности с морфием после рождения Алисы, когда все трое заболели воспалением легких зимой 1953 года. В 1968 году он молился, чтобы цены на нефть подросли до прежних, и раз или два – чтобы попался сом покрупнее, когда удили на озере Спенс, но это больше в шутку. И теперь, писал Поттер, он рассчитывает, что Всевышний не будет с ним мелочиться – потому что он не хочет ехать на этом поезде до конца.
