Ее рука показалась мне совсем холодной. И, чувствуя страх Виктории, я даже не поправила ее оплошность.
— Сначала я верну все, как было, — сказала и подняла вверх руки, призывая магию. Осторожно, стараясь не задеть остальные портреты, повесила на место сорванную ткань и только после этого посмотрела на Тори.
— Идем отсюда, — произнесла сдавленным шепотом.
Подругу не пришлось просить дважды. Мы вышли из галереи, плотно закрыв за собой дверь. Но я успокоилась, только когда вернулась в свою комнату, показавшуюся невероятно теплой и уютной после нашего маленького приключения. Тори присела в кресло, а я встала, протянув руки к теплу камина, прогонявшего своим светом не только холод, но и страх.
— Ну и галерея, — спустя несколько минут тишины нарушила молчание Виктория.
— Я сегодня не смогу спать спокойно. Знаешь, — призналась она, — у меня от этого дома мурашки по коже.
— У меня теперь тоже, — кивнула, соглашаясь.
— Мы так и не увидели, где же там сыпется потолок, — улыбнулась подруга, и я улыбнулась в ответ. А подумала о том, что обязательно попрошу отца, точнее, его призрак, проверить дом. Мрачные стены Стормхилла хранят в себе тайну, и, возможно, не одну. Вопрос только в том, надо ли все это мне? Вот только я понимала, что стоит предупредить миссис Вандерберг о том, что в семействе Дерри есть нечто опасное. Конечно, это не входило в мои обязанности, но чисто по-человечески — надо, и все.
— Думаю, нам стоит выпить чаю, — сказала я и потянулась к звонку, но Тори проворно подскочила с кресла и перехватила мою руку.
— Стой! — попросила она. — Я сама схожу за чаем. Иначе, что я за личная горничная, которая даже чай не в состоянии принести. Тем более господа сейчас в отъезде. Нам не надо лишних слухов, — заверила она. И я была вынуждена согласиться.
— Хорошо. Принеси, и мы вдвоем выпьем его здесь, в гостиной.
Тори шутливо присела в книксене и, улыбнувшись мне, поспешила за чаем, а я, не в силах оставаться на месте, прошлась к окну. Удивительное дело, но за то время, которое мы с Тори провели в галерее, погода успела измениться. Небо затянули низкие тяжелые тучи, и налетел ветер, хозяйничавший сейчас на дорожках, гоняя листья старого дуба.
— Полагаю, господ стоит ждать раньше, — проговорила я вслух. И тут, словно материализовав мои слова, вдали показались всадники, в которых я без труда узнала Дерри и его друга.
Первой мыслью было бежать предупредить Викторию, но затем я немного успокоилась, отметив, что господа свернули к конюшне, где и пропали на достаточно долгое время. Тори успела вернуться в покои и принести обещанный чай.
— Наслаждаешься видом? — спросила она.
— Да. Дерри вернулся, — ответила я.
— О, как хорошо, что я успела, — правильно оценила ситуацию подруга.
Господа наконец-то вышли из конюшни, а я кивнула Тори и отошла от окна. Сомневаюсь, чтобы Дерри захотел меня видеть. Значит, есть время до ужина спокойно выпить чаю и обязательно переговорить с миссис Вандерберг, предупредить ее о моих тайных страхах.
* * *
Она провела здесь неполные два дня, но уже страдала от скуки. Оказалось, что две недели в этом заточении могут свести с ума. Ни романтические истории, ни модные журналы, которые ей доставляла Грейс, не разбавляли досуг, а, напротив, заставляли скучать, нервничать и злиться. А еще и от матери не было вестей. Миссис Вандерберг и прежде не любила марать руки в чернилах, но ведь обещала отписываться о том, что происходит в Стормхилле.
Элеонора умирала от любопытства. Она ненавидела это заточение. В то время как вокруг цвела яркая светская жизнь, она была вынуждена прозябать в глуши, лишенная общения. В компании одной-единственной служанки и старого лакея, следившего прежде за охотничьим домиком.
— Я купила вам свежую выпечку, мисс, из кондитерской мистера Габриэла. — Поставив чай на стол, Грейс добавила к нему блюдо с пирожными и отошла на шаг, глядя на молодую хозяйку.
— Слишком много сладкого, — фыркнула Нора. — Убери немедленно.
— Но что вам тогда принести, мисс?
Элеонора хотела ответить что-нибудь резкое, но передумала. Села, оживившись, и приказала:
— Перо и бумагу мне! Буду писать письмо матушке, раз уж она сама позабыла о данном обещании.
— Вы уверены, мисс, что стоит это делать? Ваша матушка не одобрит... — сделала попытку Грейс.
— Не помню, чтобы я интересовалась твоим мнением, — сухо заметила Элеонора.
— Да. Но миссис Вандерберг велела мне присматривать за вами и предостеречь от ошибок, — ничуть не обиделась горничная.
— Полагаешь, я такая дура, что напишу ей письмо от своего имени? — криво усмехнулась Нора и повторила тоном, не терпящим возражений: — Перо мне и бумагу. Немедленно.
Грейс несколько мгновений колебалась, а затем, стиснув зубы, отправилась выполнять получение.
* * *
Он прекрасно знал, где находится ее кабинет. И сейчас, стоя перед запертой дверью, еще несколько раз, для успокоения нервов, подергал дверную ручку. И, видимо, проделал это слишком громко, так как с верхнего этажа появился мужчина, выглядевший явно недовольным.
— Вы что тут расшумелись, милейший? — спросил он, глядя сверкающими от возмущения глазами. — У меня клиент, а вы шумите и мешаете работать.
— Я просто ищу мисс Истрейдж, — оскалился Горан Беккер и оперся на тяжелую трость, с которой почти никогда не расставался вне стен дома. — Не подскажете, когда у нее заканчивается перерыв? — почти вежливо спросил он.
— Перерыв? Понятия не имею, господин, — быстро ответил мужчина. — Насколько я успел заметить, мисс Истрейдж отсутствует уже несколько дней и кабинет закрыт. Более того, ни мисс Лэйн, ни Морган не появлялись здесь. Полагаю, она взяла отпуск. Да и сколько же можно уже работать.
— Благодарю вас за информацию. — Горан кивнул, коснувшись пальцами края шляпы, и начал спускаться. Говорить с джентльменом сверху не было больше интереса. Стуча тростью по мрамору ступеней, он лихорадочно прикидывал, в какую дыру забилась эта девчонка, посмевшая обвести его вокруг пальца. Изначально он планировал для Ивэлин совсем другую жизнь. А она добыла деньги, притащила поверенного и вынудила изменить планы. Глупая и наивная аристократка. Неужели она полагает, что может скрыться от него, от Горана Беккера?
Нет. Даже уплаченный долг не разъединит то, что связало их.
— Скорее всего, она где-то работает, — проговорил он себе под нос.
Выйдя из дома, Горан забрался в экипаж. Он предпочитал салон поездке верхом. Но совсем не потому, что не любил верховую езду. Просто лошади его опасались. А привлекать к себе стороннее внимание оборотень не любил. Хватало того, что его внешний вид далек от идеального. Слишком крупный, слишком зверь, даже в самом изысканном наряде.
