Пытался говорить спокойно, а сам ловил себя на мысли, что то и дело опускает взгляд на ее губы. Желание коснуться их, вспомнить сладостный вкус поцелуя будоражило кровь. И он пытался отвлечься на разговор. Пытался и понимал, что проигрывает битву между разумом и желанием. Несвойственное ему прежде поражение.
Никогда еще Эдриан Дерри не сходил с ума от женщины. Что и говорить, он брал то, что давали. Тело, не считаясь с душой. А теперь все был иначе. Он хотел эту женщину, даже несмотря на то, что едва знал ее. Но возможно, мысль о том, что она и так почти принадлежит ему, заставляла желать большего. Почти жена. Его невеста. Прекрасная, своенравная и такая желанная.
— Наверное, мне стоит поблагодарить вас, милорд, — проговорила она чуть осипшим голосом. И Дерри внезапно ощутил, что от этого тембра ему еще сильнее захотелось коснуться Элеоноры. Нет, определенно, мысли двигались совсем не в нужном направлении. Кажется, он теряет голову.
— Так поблагодарите, — ответил и сам не узнал себя.
А мисс Вандерберг мгновенно отреагировала. Вскинула взгляд и отчего-то стала заметно румянее. Впрочем, это ей шло. А главное — болезненная бледность отступила, будто ее и не было.
— Уже, — произнесла она. — Поблагодарила.
— Вот так просто? — Он чуть качнулся вперед. Вопросы о том, что она делала на кладбище и почему упала без чувств, задаст потом. Когда сделает то, что так хочет. Просто один поцелуй и не более того. Ему хватит сил потерпеть до брачной ночи. Но сейчас, если он ее не поцелует, то, кажется, умрет.
Рука скользнула по тонкой девичьей шее. Обхватила, притянула властно. Взгляды скрестились, и, не ощутив сопротивления, он накрыл ее рот своим. Властно раздвигая нежные губы, проникая в манящую сладкую глубину. Исследуя, лаская, целуя так, словно не может насытиться ее ответными прикосновениями. Едва не застонал, когда она тоже запустила свои тонкие пальчики в его волосы. Прижалась губами сильнее, подалась вперед так, что он почувствовал ее мягкую грудь даже через ткань камзола и рубашки.
Мысли взорвались, исчезли. Мир покачнулся, оставляя вместо себя только ее губы и ее кроткую ласку, ее ответ.
Не оттолкнула! Не ударила!
Он почти ликовал, наслаждаясь ее губами. Казалось, мог вот так бесконечно долго стоять на коленях и ласкать, касаться ее, не допуская неприличного. Но до шеи дотронулся и по плечу, словно невзначай, провел рукой, ловя себя на мысли о том, что до сумасшествия хочет прикоснуться к груди, чью полноту и мягкость уже успел оценить.
— Милорд... — Она отстранилась первой. Посмотрела ему в глаза чуть помутневшим взором, отчего внутри все перевернулось. — Такой благодарности хватит?
Риан тяжело вздохнул. Без ее губ уже не дышалось так, как прежде, но он нашел силы взять себя в руки.
— Вполне, — ответил хрипло. В мыслях вспыхнули иные образы, далекие от скромных. И в них Элеонора, уже не Вандерберг, а Дерри, была полностью в его власти. Обнажена и готова к продолжению поцелуя.
Моргнул, прогоняя сладкое наваждение. Отметив с внутренним удовольствием, что невеста тоже дышит тяжело. И смотрит так, что и без слов понятно — они сейчас представляют одно и то же.
Думал ли он, что этот договорной и нежеланный брак принесет ему нечто большее? Нет. Точно нет. А теперь смотрит на девушку завороженным взглядом и пытается прийти в себя, вернуться в образ холодного аристократа и сильного мага. А внутренне тает от одного взгляда на ее манящий рот.
* * *
Когда я пришла в себя, ощутив непонятную тяжесть на груди, не сразу поняла, где нахожусь. Но вокруг было тепло и спокойно. Никаких тебе надгробий и холода.
А потом перевела взгляд на темную макушку, устроившуюся на моей груди, и даже дышать перестала.
Дерри. Определенно, это он. Разлегся на мне, как на своей подушке! Спит, что ли?
Словно почувствовав мое негодование, маг поднялся, и тут наши взгляды встретились. Сразу, по удивлению, промелькнувшему в синей бездне, поняла: о том, что я очнулась, он не знал. Видимо, слушал, как бьется сердце? Иначе объяснить эту наглость не смогла. Но где же Тори? И почему мы оказались в моей спальне?
— Как я здесь оказалась?
Он ответил. Хотя к тому времени, когда лорд закончил говорить, я уже и сама успела сделать правильные выводы. Как все же хорошо, что я отправилась на кладбище вместе с Викторией. Иначе, боюсь, лежать бы мне там до скончания века. И, главное, сама не пойму, что произошло. Почему я упала и потеряла силы?
Быстрый взгляд на спасителя отчего-то пробудил во мне уснувшие было чувства. Он застыл надо мной такой серьезный, такой удивительный. И, сам того не замечая, пожирал глазами. И мне это было приятно. Его взор волновал, заставляя сердце биться быстрее. Заставляя желать того, чего я не могла, не должна была хотеть. Но тут кто-то противный внутри меня дернул произнести:
— Наверное, мне стоит поблагодарить вас, милорд? — а голос предательски захрипел. Так бывает после сна, и когда чувствуешь желание. Я ни на секунду не обманула себя в том, что хочу поцеловать спасителя. Пока он, пусть и временно, но мой жених.
— Так поблагодарите, — последовал дерзкий ответ.
Я попыталась остановиться. Попыталась сказать ему, что достаточно словесной благодарности. Но когда он наклонился, властно и так по-хозяйски положив ладонь на мою шею, привлек к себе, — не смогла оттолкнуть. Не захотела, отдавшись во власть охватившей нас страсти.
Боги, что же я, глупая, творю?
Сил не было противостоять нашему безумию. Дерри смотрел на меня взглядом, полным голода и желания. Но хуже всего было то, что я и сама оказалась не прочь повторить тот поцелуй. Пока один-единственный в нашей короткой истории.
Не позволю ему зайти дальше, чем надо. Но отказать себе в поцелуе не смогла. Слишком многим я рисковала. Мне нужно было найти в себе силы и дальше жить, а главное, выжить.
Мысли разлетелись испуганной стайкой птиц. Голова стала пугающе пустой. И все, что я могла чувствовать и хотеть, — страсть этого мужчины. Его губы и крепкие руки, которые прижимали так, что было ясно — не отпустит. Жаль только, что принадлежать он будет не мне.
Прогнав злые мысли, я отдалась чувствам. Разве могла я подумать, что буду так реагировать на этого властного и надменного лорда? Но сейчас он казался мне самым желанным и самым лучшим из всех мужчин. Все же любовь делает нас глупыми и слепыми... наверное... И я, всегда такая проницательная и сдержанная, попала под власть синих глаз. Лишь бы не утонуть в них. Потому что я собиралась выжить и выбраться из этой истории целой и невредимой. Что означало лишь одно — Эдриана придется отдать. Я не невеста ему и не стану женой. Только почему так больно от одной мысли о том, что эти губы будут целовать не меня. И не ко мне прикоснутся после свадьбы сильные, надежные руки. Как же хочется все изменить, даже зная, что это невозможно.
Эдриан целовал жарко, пылко. Целовал так, что сомнений не было — я желанна, я нравлюсь. И я отвечала, забыв обо всем. Вандерберги мне должны. И это самая малость их долга. Должны из-за того, что вовлекли в опасную, смертельную игру, не сказав о том, что я должна умереть в финале.
