Юргис взял чистый листок из принтера.
«Женя, не теряй присутствия духа. Друзья с тобой. Мне тут вспомнился один случай из студенческой юности. Помнишь, ты перед каникулами передала цветок из института Ликасу. Пока мы гуляли, цветок сломался. Казалось бы – все, только выбросить осталось. Но цветок постоял у меня на балконе и ожил, вырос заново. Ты даже ничего не заметила, когда забрала его. Он, наверно, до сих пор растет в институте. Я этим примером хочу сказать тебе, что даже после очень неприятных случаев и сильных потрясений можно ожить и восстать, как феникс из пепла. Верю в справедливость и в тебя. Юргис».
– Я и забыл об этом, – сказал Ликас, пробежав глазами по строкам.
– Тане по телефону ничего не говори. Я с ней на неделе встречусь, передам твою просьбу.
– Хорошо.
* * *
Пальчики с французским маникюром нажимали кнопки телефона. Тане хотелось быть нужной, вернуть прошлое, свой расцвет в этой компании, где были Ликас и Юргис, подружки, апрельский ветер юности и ее надежды.
– Слушаю.
– Виталик, привет!
– Привет, Тань.
– У отца есть его адрес.
– Не называй. Давай встретимся.
– Нет, не могу.
– Танюш, не надо по телефону.
Плюс семь килограмм с их последней встречи, ну как она могла сейчас с ним встречаться?
– Виталь, я уезжаю, не могу, еще раз говорю. Никто нас не слушает. Не впадай в паранойю.
– Ну давай.
Она назвала адрес и телефон.
Адрес был московский. Переулок между Кремлем и Храмом Христа Спасителя. «Интересно, когда это литовский чиновник перебрался в ненавистную Рассеюшку. Один он там живет или с кем-то. Выследить, выманить…»
Тем же вечером он поехал в центр. Дом небольшой, невзрачный, огорожен забором. «Окна… Окна Кальтербладского просчитать невозможно». Ликас осмотрел машины во дворе за загородкой. «Машину тоже не просчитать».
Он прошел по улице. Под навесом у магазина стоял телефон-автомат. Набрал номер.
– Алло, – женский голос.
– Пшемысла Аскольдовича позовите, пожалуйста.
– Кто его спрашивает?
«Значит, не ошибся! Татьяна права – его координаты!»
– Это сын его школьного товарища, Леонид.
– Леонид, Пшемысл Аскольдович умер год назад.
– Извините.
– Леонид, постойте… Ликас? Ликас, это ты?
Он положил трубку. Жена Кальтербладского узнала его. Невозможно. Но какая теперь разница. Он шел к метро.
* * *
«Цветок…» – Женя снова и снова мысленно терзала письмо. Злосчастный цветок, о котором так попросту написал Юргис. Это не был цветок из института, это был ее собственный цветок, из родительской квартиры, где он и сейчас растет. Тогда после студенческих посиделок она решила кое-что проверить…
Как же она была влюблена тогда в литовского парня. Нездешнего, одинокого. Как это привлекало! Закрытый, мрачноватый. Он встречался с другой девушкой. Сердце разрывалось, когда он не приходил на пары, когда косился на Таню, а уходил с Дарьяной. Слишком взрослый и чужой. Ее привлекал и пугал рассказ о том, что отец погиб, мать пропала без вести, из Литвы пришлось уехать, потому что кого-то покалечил; приехал в Москву, и почти сразу умерла его бабушка. Как много совпадений. Она тогда поняла, что слишком много совпадений. И Женя придумала фокус с цветком. Если не Морос убил своих близких, то что-то связанное с ним их убило. И цветок рядом с ним погибнет. Это была подростковая вера в потустороннее, в прямолинейность волшебства. И цветок не «сработал», выжил и даже вырос. А теперь – вон оно что, оказывается.
То смятение, в котором она находилась, превратило эту открывшуюся мелочь в катастрофу. Она все уже решила, но нужен был повод, чтобы оправдать решение. И моральное оправдание себе она нашла в письме Юргиса.
В памяти сами собой перемежались образы прошлого. Виталик не приходит на праздник, Виталик встречается с Дарьяной, остается ночевать в квартире Тани… Она легко бы могла увести его, но была далеко не так уверена в себе, как казалось другим. А потом – богатый мальчик, клубы, еще более богатый, но не мальчик, еще… и ни с кем не надолго. А потом Виталик. Он не предлагал замуж, не хотел детей, не развивался. Год за годом он получал гроши на своей работе безо всяких стремлений. Как в восемнадцать лет, так и теперь он жил переводами, он сеял гибель и совсем не побежал признаваться в убийстве, защищая Женю, когда она благородно взяла вину на себя.
* * *
Решение присяжных заседателей.
… Морос Виталий /нет отчества/, 1974 года рождения, гражданин Российской Федерации.
Ответы присяжных заседателей на вопросы обвинения.
• Совершил ли Морос Виталий убийство несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации Гордеенко Руслана Кареновича по неосторожности – нет.
• Совершил ли Морос Виталий убийство несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации Гордеенко Руслана Кареновича в состоянии аффекта – нет.
• Совершил ли Морос Виталий убийство несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации Гордеенко Руслана Кареновича из личной неприязни – да.
• Имеют ли место отягчающие обстоятельства – да. Убийство совершено с особой жестокостью.
• Совершил ли Морос Виталий убийство своей матери, гражданки Литвы Н. Натальи Васильевны – да.
• Имеют ли место отягчающие обстоятельства – да. Убийство совершено по корыстным мотивам.
Решение суда: Мороса Виталия признать виновным по пунктам… и назначить наказание в виде лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
«Примечание. Выписка из уголовного дела. К уголовному делу прилагается заявление».
«Следователю Прокофьеву Л.В.
От Кальтербладского П.А.
Заявление
Уважаемый Леонид Васильевич, прошу принять меры и установить контроль за действиями гражданина РФ Мороса В.М., который, возможно, причастен к убийству своей матери Н. Натальи Васильевны и желает представить факты таким образом, чтобы обвинить в ее убийстве меня, используя корыстный мотив. Он может представить дело так, как будто я в силу служебных полномочий мог реализовать после исчезновения Н. Н.В. ее жилплощадь по адресу: Литва, г. Каунас, ул…
В. Морос мог убить свою мать, чтобы исключить возможность наследования ею квартиры в Москве.
Объяснение прилагается».
* * *
Вот вы и свободны, Евгения Игоревна.
* * *
Накорми меня, Таня, черешней,
Я чего-то устал в этот раз.
И твоя эта строгая нежность
