Что насчет рутинных вещей? Прививки от гриппа – долой. Разумеется, если случится пандемия гриппа, то вакцина или антивирусный препарат должны будут достаться молодым, у которых впереди вся жизнь. Большой вопрос – антибиотики от пневмонии, кожных заболеваний или инфекции мочевых путей. Они дешевы и действенны. От них отказаться трудно, и на самом деле даже те, кто уверен, что им ни к чему продлевающие жизнь препараты, затрудняются это сделать. Но, как напоминает нам Ослер, в отличие от мучительного распада, который несут хронические болезни, смерть от подобных инфекций приходит быстро и сравнительно безболезненно. Стало быть – никаких антибиотиков.
Само собой, я подпишу отказ от реанимации, а также полный набор предварительных медицинских распоряжений – об отказе от ИВЛ, диализа, любых хирургических воздействий, антибиотиков и других лечебных мероприятий. Ничего, кроме паллиативной помощи, даже если я буду оставаться в сознании, но при этом не в здравом уме. Все эти указания я надлежащим образом зафиксировал и подписал. Подытожу: никаких продлевающих жизнь процедур. Умру от того, что заберет меня первым».
Схватка парадигм
Мировоззрение Эмануэля можно охарактеризовать как отважное и самоотверженное. Кроме того, оно совпадает с его парадигмой, объясняющей мир:
● Из-за стареющих людей расходы на медицину растут и становятся все непосильнее для общества.
● Сформировавшиеся уже было надежды на прогресс в излечении заболеваний, подобных деменции, оказались необоснованными.
● Качество жизни пожилых людей, страдающих от продолжительных заболеваний, невысоко.
● Обществу необходима разумная и гуманная стратегия распределения ограниченных ресурсов здравоохранения.
● Лучшие годы, максимальная продуктивность и творческие способности пожилых людей остались далеко в прошлом.
По поводу последнего пункта Эмануэль процитировал знаменитого ученого Альберта Эйнштейна:
«Но правда в том, что к 75 годам большинство людей теряют изобретательность, оригинальность и продуктивность. Известно примечательное высказывание Эйнштейна: “Тому, кто не внес к 30 годам значительного вклада в науку, уже не суждено сделать этого”».
Любопытно, что Эмануэль счел необходимым опровергнуть Эйнштейна, а затем в более мягкой форме перефразировать его мнение:
«[Эйнштейн] был радикален в своих воззрениях. И неправ. Дин Симонтон из Калифорнийского университета в Дэвисе, светило в области исследований возраста и творческих способностей, построил график, демонстрирующий их среднестатистическое соотношение на базе целого ряда исследований. Из него следует, что наши креативные возможности быстро растут в начале карьеры, достигают пика примерно через 20 лет (где-то в районе 40−45 лет) и затем, с возрастом, начинают постепенно приходить в упадок. Эта кривая варьируется от профессии к профессии, но незначительно. Сегодня средний возраст, в котором физики (впоследствии лауреаты Нобелевской премии) делают свое главное открытие, – 48 лет. Теоретики в области химии и физики добиваются значимых результатов несколько раньше, нежели практики. Аналогичным образом, поэты достигают пика раньше прозаиков. Исследование, проведенное Симонтоном среди классических композиторов, показало: типичный представитель этой профессии пишет первую крупную вещь в 26 лет, в 40 достигает наибольшей творческой зрелости и плодовитости, а затем снижает обороты и в 52 года пишет последнее значительное музыкальное произведение».
Однако после этого Эмануэль привел и контрпример:
«Около 10 лет назад я работал с выдающимся специалистом в области экономики здравоохранения, которому вот-вот должно было стукнуть 80 лет. Наше сотрудничество было невероятно плодотворным. Мы опубликовали многочисленные труды, оказавшие влияние на развитие дискуссии вокруг реформы здравоохранения. Мой коллега – блестящий специалист, и он продолжает вносить огромный вклад в общее дело, а ведь в этом году он отпраздновал 90-летний юбилей. Но он исключение из правила, очень редкий человек».
Эмануэль полагал, что крайняя редкость подобных контрпримеров обусловлена сложностью мозга и снижением нейропластичности:
«Кривая творческих способностей в зависимости от возраста, особенно ее спад, имеет картину, общую для всех народов, времен и культур, что свидетельствует о некоем глубинном биологическом детерминизме, связанном, вероятно, с нейропластичностью.
О биологических причинах можно только гадать. Связи между нейронами подвергаются интенсивному естественному отбору. Наиболее используемые укрепляются и остаются, а те, что задействуются редко или никогда, со временем атрофируются и исчезают. Хотя нейропластичность сохраняется на протяжении всей жизни, полностью перепрошить мозг нам не суждено. С возрастом в нас формируется обширнейшая сеть связей, порожденных опытом, мыслями, чувствами, действиями и воспоминаниями. Мы продукт и следствие того, кем успели стать.
Генерация новых творческих мыслей сложна, если не невозможна, поскольку новую сеть нейронных связей, которая превосходила бы существующую, нам не развить. Старикам невероятно трудно изучать новые языки. Любые умственные головоломки – попытка замедлить разрушение имеющихся нейронных связей. Единожды выжав из образовавшейся в начале карьеры нейросети всю возможную креативность, новых связей, что могли бы послужить производству новаторских идей, мы не получим – если, конечно, вы, подобно моему исключительному коллеге, не принадлежите к малому числу древних мыслителей, которые одарены превосходной пластичностью».
Отвечая на вопрос, почему медицина не в состоянии дать большему количеству людей способность к повышенной изобретательности и плодовитости, схожую с той, что была названа «исключением из правил», Эмануэль снова обратился к одному из пунктов своей парадигмы, а именно – к несостоятельности давних надежд на прогресс в излечении таких болезней, как слабоумие.
Сдвиг парадигмы
Неудивительно, что различные положения вышеприведенной парадигмы хорошо сочетаются и усиливают друг друга: на то она и парадигма. Однако снизить затраты на уход за пожилыми людьми можно и иным способом, а именно – с помощью концепций, способных обеспечить омоложение. Если окажется, что разумные и координированные медицинские исследования помогут отсрочить наступление и последствия старения (возможно, даже на неопределенный срок), то польза для общества будет огромной. В сущности, куда большее количество людей:
● перестанут стареть и слабеть;
● не будут подвержены возрастным заболеваниям, включая онкологические и сердечно-сосудистые, вероятность и тяжесть которых возрастает с каждым годом;
● станут меньше пользоваться медицинскими услугами, нацеленными на длительные болезни;
● сохранив энергию и энтузиазм, продолжат быть активной и продуктивной частью рабочей силы планеты.
