● участие в арктических исследованиях и опыт воздухоплавания послужили поводом для насмешек над Вегенером, дескать, у него «блуждающая полярная чума» и «синдром сдвига коры»;
● механизм дрейфа континентов как цельной и твердой части Земли был неясным.
На заседании Американской ассоциации геологов-нефтяников, которая прошла в Нью-Йорке в 1926 г., консервативный геолог из Чикагского университета Роллин Чемберлин громогласно заявил
[282]:
«Если поверить гипотезе Вегенера, придется забыть все, чему мы научились за последние 70 лет, и начать все сначала».
На том же заседании геолог из Йельского университета Честер Лонгвелл воскликнул:
«Мы настаиваем на исключительно строгой проверке этой гипотезы, так как согласие с ней означало бы отказ от теорий, которые существуют настолько долго, что стали почти неотъемлемой частью науки».
В своей статье «Когда дрейф континентов считался лже-наукой» (When Continental Drift Was Considered Pseudoscience), опубликованной в журнале Smithsonian, Ричард Коннифф отметил, что даже на протяжении последующих десятилетий
[283] «старые геологи предупреждали новичков, что любой намек на заинтересованность идеей континентального дрейфа обречет их карьеру на провал».
Еще одним решительным противником теории был заслуженный английский статистик, геофизик и профессор Кембриджского университета Гарольд Джеффрис. По его мнению, о дрейфе континентов «не могло идти и речи», поскольку не существует сил, которых хватило бы для перемещения тектонических плит по поверхности земного шара. И это предположение не было голословным. Чтобы подтвердить свою точку зрения, Джеффрис провел обширные расчеты, о чем написано в его биографии на сайте Университета штата Пенсильвания
[284]:
«Слабость теории Вегенера виделась ему [Джеффрису] в указанном способе движения континентов, согласно которому те просто перемещались, бороздя океаническую кору. Джеффрис же подсчитал, что Земля слишком тверда для этого, и, согласно его расчетам, если бы она оказалась достаточно мягкой для перемещения тектонических плит, то горы провалились бы под собственным весом.
Также Вегенер утверждал, что континенты двигались на запад из-за приливных сил, действующих на внутреннюю часть планеты. И опять же, расчеты Джеффриса показали, что приливные силы подобной интенсивности полностью остановили бы вращение земного шара всего за год. По его словам, Земля сама по себе слишком твердая, чтобы произошли хоть какие-то ощутимые сдвиги коры».
Противники теории Вегенера высказывали собственные предположения о причинах поразительного сходства некоторых представителей флоры и фауны отдаленных континентов: например, между материками могли существовать тонкие полоски суши, подобные той, что когда-то мостом соединяла Аляску и Сибирь. Один из оппонентов, уже упомянутый ранее Честер Лонгвелл, сделал отчаянное предположение
[285]:
«Если сходство между Южной Америкой и Африкой не генетическое, то, несомненно, так устроил сам Сатана, дабы смутить наш дух».
Короче говоря, существовало два противоборствующих мнения, две конкурирующие парадигмы, и ни одна из них не могла дать сколько-нибудь удовлетворительного ответа на вопросы о совпадении континентов и механизме их передвижения. Точки зрения крупнейших ученых зависели (по крайней мере, частично) от их жизненной философии, а не фактической значимости какого-либо из доказательств. Историк науки Наоми Орескес указала на несколько факторов, которые являлись особенно важными, как минимум, для некоторых ведущих американских геологов
[286]:
«В американском понимании верный научный метод – обязательно эмпирический и индуктивный; он вынуждает анализировать данные практических наблюдений в свете возможных альтернативных трактовок. Также хорошая теория должна быть скромной и не отвлекаться от объекта изучения. ‹…› Правильная наука антиавторитарна, как демократия, и плюралистична, как свободное общество.
Если хорошая наука служит примером для добросовестного правительства, то плохая ему угрожает. В глазах американцев работа Вегенера была ненаучной: она сначала утверждала теорию и только потом искала для нее доказательства. Она слишком быстро установила рамки для собственной интерпретации. Была чересчур велика, всеобъемлюща и амбициозна. Короче говоря, ее сочли авторитарной. ‹…›
Американцы [также] отвергали теорию континентального дрейфа из-за [принципа] актуализма. К началу XX в. методологический принцип трактовки прошлого, исходящей из того, что можно наблюдать в настоящем, укоренился в практике исторической геологии. Многие верили, что это единственный способ исследования былых времен и именно такой подход сделал геологию наукой, иначе как можно было бы доказать, что Бог не создавал Землю за семь дней сразу с ископаемыми и всем остальным? ‹…›
Но, согласно теории континентального дрейфа, в тропических широтах не обязательно наблюдается тропическая фауна как раз вследствие смены очертаний материков и океанов. Концепция Вегенера явила собой предзнаменование идеи, что настоящее – не ключ к прошлому, а просто мгновение в истории Земли – не более и не менее характерное, чем любое другое. Такую мысль американцы были не готовы воспринять».
Смена мнений о сдвиге континентов
Перед вами еще одно свидетельство того, насколько в умах в свое время укоренилось противодействие идее континентального дрейфа. Вот что о своем отце рассказывал пионер глубокого обучения Джеффри Хинтон
[287]:
«Мой отец был энтомологом и верил в дрейф континентов. В начале 1950-х гг. эта теория считалась чушью, но к их середине вошла в обиход. Некто по имени Альфред Вегенер, разработавший ее за 30 или 40 лет до этого, не дожил до популярности своего детища. Гипотеза была основана на некоторых весьма наивных предпосылках, например, на том, что контуры Африки и Южной Америки вроде как совпадают. Геологи называли ее чистейшим вздором, сущей фантазией и попросту высмеивали.
Я помню очень интересный спор, в котором участвовал мой отец. Обсуждался нелетающий водный жук, способный передвигаться относительно недалеко. Он обитает на северном побережье Австралии, и за миллионы лет представителям его вида не удалось перебраться даже в соседний ручей. Вдруг выяснилось, что на северном побережье Новой Гвинеи водится почти такое же насекомое. Подобное могло случиться только в том случае, если бы Новая Гвинея когда-то была частью Австралии, а потом оторвалась от нее и развернулась. Было очень интересно наблюдать реакцию геологов на этот аргумент: они сказали, что “жуки не двигают материки”. То есть, они отказались рассматривать фактические доказательства».
