Задумайтесь о нашем отношении к тем, чье здоровье оказалось в катастрофическом состоянии в неподходящее время. Недуг вот-вот убьет их, однако медицина сумеет помочь только, скажем, лет через тридцать. Что нам думать по поводу «кареты скорой помощи в будущее» для такого больного? (Мы подразумеваем низкотемпературное криоконсервирование человека, при котором его физиологическая деятельность приостанавливается, и он впадает в нечто похожее на глубокую кому.) Чисто теоретически, такая перевозка могла бы стать успешной, скажем, в 5 % случаев. Должны ли мы принять и одобрить возможность такой спасательной машины? Или же нам следует убедить жертву, чтобы та даже не рассматривала планы спасения? Иными словами, посоветовать ей стойко принять судьбу – неминуемую смерть? А если кто-то из членов семьи, пожелав в будущем получить возможность пообщаться с жертвой, попросит о подобной помощи, упрекнуть его в эгоизме или незрелости?
Конечно, аналогия далека от совершенства. Нам известно множество примеров успешной транспортировки пациента на машине скорой помощи, но вот путешествие человека сквозь долгие годы после низкотемпературной приостановки телесных функций еще не получило удачного завершения. Мы можем только посмотреть на фотографии цилиндрических контейнеров, внутри которых находятся крионированные пациенты – кто целиком, а кто только в виде головы. Нет никакой гарантии, что когда-нибудь медицина продвинется до такого уровня, чтобы успешно реанимировать эти тела.
Возражения идее крионики вторят аргументам против реювенирования. Некоторые критики считают, что она неспособна преуспеть: пробуждение пребывающего в низкотемпературном состоянии человека технически невообразимо сложно. Понижение температуры тела до сверхнизкой – даже при условии продуманного применения антифризов, криопротекторов и других сложных химических веществ – может привести к необратимым повреждениям. В конце концов, химикалии токсичны, а крупные органы в процессе охлаждения могут разломиться. Другие говорят, что крионика вообще не подлежит рассмотрению, так как неправильна с нравственной точки зрения, и утверждают, что это злоупотребление ценными ресурсами, злое заблуждение, финансовая афера, а то и что похуже.
Наш ответ на подобную критику, как и на соответствующие замечания в отношении реювенирования: «Мы категорически не согласны». Мы считаем, что большинство таких мнений проистекает из плохой информированности, базируется на ошибочных рассуждениях и других (часто подавляемых) скрытых побуждениях. В обоих случаях – как с реювенированием, так и с криоконсервацией – мы признаем: с инженерной точки зрения это сложные задачи. Но выполнимые. Со временем, вполне возможно, появятся качественные высокотехнологичные способы решения проблемы. Предвестники комплексного инженерного решения уже есть.
Один из предшественников крионики – область, известная как терапевтическая гипотермия. В 1999 г. врач-стажер Анна Богенхольм каталась на лыжах вне трассы на крутом спуске в отдаленном районе Северной Норвегии и упала в замерзший горный ручей. К тому времени, когда прибыл спасательный вертолет, она находилась в ледяной воде уже 80 минут, а ее кровообращение успело остановиться на 40 минут. В журнале The Lancet описывалась ее последующая «реанимация от случайного переохлаждения до 13,7 ℃ с остановкой кровообращения»
[316]. Дэвид Кокс в статье для The Guardian под названием «Между жизнью и смертью – сила терапевтической гипотермии» (Between life and death – the power of therapeutic hypothermia) привел такие подробности
[317]:
«К тому времени, как Богенхольм была доставлена в Университетскую больницу Северной Норвегии в Тромсё, ее сердце не билось уже целых два часа. Температура тела упала до 13,7 ℃. Женщина во всех смыслах была клинически мертва.
Однако в Норвегии последние 30 лет бытует поговорка: “Ты не умер, пока не умер в тепле”. Заведующий отделением неотложной медицинской помощи больницы Мэдс Гильберт знал по опыту: есть небольшая вероятность того, что сильный холод на самом деле сохранил женщине жизнь.
“За последние 28 лет у нас были 34 пациента со случайным переохлаждением и остановкой сердца. Их отогревали до исходной температуры при сердечно-легочном шунтировании, и 30 % пациентов выжили, – рассказывал он. – Главный вопрос в следующем: когда замерз пациент – до остановки сердца и кровообращения или после?”»
Далее Кокс объяснил некоторые ключевые биологические аспекты:
«Понижение температуры тела останавливает кровообращение, но оно также снижает потребность организма (в частности, клеток головного мозга) в кислороде. Если перед остановкой сердца температура жизненно важных органов успела достаточно опуститься, это может отсрочить гибель клеток от недостатка крови и дать скорой помощи дополнительное время на спасение жизни.
“Гипотермия увлекательна, потому что это обоюдоострый меч, – сообщил Гильберт. – С одной стороны, она может защитить, а с другой – убить. Все дело в степени контролируемости процесса. Надо полагать, что Анна замерзала довольно медленно, но достаточно эффективно, и к моменту остановки сердца ее мозг охладился настолько, чтобы потребность его клеток в кислороде упала до нуля. Правильное искусственное дыхание способно обеспечить до 30–40 % церебрального кровообращения. В подобных случаях этого часто бывает достаточно, чтобы сохранять человеку жизнь на протяжении семи часов, пока мы пытаемся перезапустить ему сердце”».
К счастью, Богенхольм почти полностью выздоровела. Спустя 10 лет после несчастного случая она работала рентгенологом в той же больнице, где ей спасли жизнь. Женщина пережила случайное переохлаждение, но в наши дни врачи все чаще намеренно провоцируют его, чтобы выиграть дополнительное время для проведения сложных медицинских процедур. В своей книге «Экстремальная медицина» (Extreme Medicine)
[318], Кевин Фонг рассказал историю Эсмаила Дежбода, лечившегося в 2010 г.
[319]:
«Эсмаила Дежбода начали беспокоить болезненные симптомы: тяжесть, временами сильная боль в груди. Томография показала наличие серьезных проблем: аневризмы грудной аорты и отека главной ведущей от сердца артерии. Этот сосуд увеличился вдвое – до диаметра банки кока-колы.
Эсмаил носил в груди бомбу, готовую разорваться в любой момент. Другие аневризмы обычно оперируются достаточно просто. Но в этом месте – в непосредственной близости от сердца – легких вариантов не бывает. Грудная аорта несет кровь из сердца в верхнюю часть тела, снабжая кислородом мозг и другие органы. Для успешной операции нужно прервать этот поток, остановив кровообращение. При нормальной температуре тела, да еще в совокупности с сопутствующим кислородным голоданием, это повредило бы мозг и привело к инвалидности или смерти в течение трех-четырех минут.
