● существуют революционные возможности редактирования генома методиками CRISPR;
● повысилась эффективность нанотехнологических воздействий (нанохирургия и наноботы);
● получены первые свидетельства о возможности создания синтетических органов;
● ведутся научно-исследовательские проекты, нацеленные на каждую из семи выявленных глубинных причин старения;
● обнадеживающе прогрессируют новые идеи относительно лечения онкологических и прочих возрастных заболеваний;
● получены многообещающие результаты анализа больших данных с помощью все более мощного ИИ;
● построены финансовые модели, демонстрирующие огромные экономические выгоды «дивиденда долголетия»;
● существуют примеры из других внезапно прогрессирующих технологических областей;
● есть примеры других активистских проектов, которые вызвали быстрые изменения в общественном сознании.
Вышеперечисленное свидетельствует: закладывается благоприятная среда для того, чтобы общество могло принять отмену старения, но эту идею предстоит отстаивать следующими путями:
● искать лучшие, более эффективные способы донести новую парадигму до разных аудиторий;
● анализировать возражения и составлять удовлетворительные ответы;
● осознавать обстоятельства, которые заставляют людей оппонировать новой концепции (или даже игнорировать ее), и там, где это возможно, принимать меры для их преобразования.
Если не выполнить эти задачи, идея, заинтересовав меньшинство, просто зачахнет. Тогда парадигма принятия старости продолжит доминировать, а инвестиции – как государственные, так и частные – вместо реювенирования пойдут на развитие других областей. Нормативные барьеры останутся, и усилия инноваторов по разработке и внедрению методов омоложения станут бессмысленными. И более 100 000 человек так и продолжат ежедневно умирать от возрастных болезней, каких можно было бы избежать. Вот ужасная цена равнодушия общества к потенциалу отмены старения.
От отмены рабства в прошлом до отмены старения в будущем
Есть веские основания считать отмену рабства одной из кульминационных точек в истории человечества. Опираясь на материал авторитетной книги «Бесчеловечное невольничество: Расцвет и падение рабства в Новом Свете» (Inhuman Bondage: The Rise and Fall of Slavery in the New World)
[350] Дэвида Дэвиса, заслуженного историка из Йеля, Дональд Ёркса из Бостонского университета предложил такую оценку
[351]:
«После получения сотен петиций против рабства и последующего многолетнего обсуждения этого вопроса в марте 1807 г. британский парламент принял Закон об отмене работорговли: начиная с 1 мая того года ни один торговец невольниками больше не мог легально отплыть ни из одного порта Империи.
После наполеоновских войн аболиционистские настроения в Британии усилились, и на парламент оказывалось значительное общественное давление с целью постепенного освобождения всех рабов страны. В августе 1833 г. парламент принял Закон о великой эмансипации, который предусматривал постепенное освобождение невольников по всей Империи. Сторонники этой идеи по обе стороны Атлантики приветствовали его как одно из величайших гуманитарных достижений в истории. Даже известный ирландский историк Уильям Лекки в 1869 г. произнес знаменитую фразу: “Неутомимый, ненавязчивый и бесславный крестовый поход Англии против рабства вполне может рассматриваться как один из трех или четырех актов абсолютной добродетели, зафиксированных в истории народов”.
Однако, как замечает выдающийся историк Дэвид Дэвис в своем блестящем обобщенном обзоре рабства в Новом Свете, британский аболиционизм был “противоречив, сложен и даже загадочен”. Он вызвал значительные историографические дебаты, длившиеся более 60 лет. Главный вопрос был в том, чем объяснять мотивацию сторонников отмены и общественную поддержку всего дела. По предположению Дэвиса, историкам трудно согласиться, что такое экономически значимое явление, как работорговля, можно было взять и отменить, главным образом, по религиозным и гуманитарным соображениям. В конце концов, к 1805 г. “… колониальная плантаторская экономика, сообщает он, составляла около одной пятой всей британской торговли”.
Видные аболиционисты, такие как Уильям Уилберфорс, Томас Кларксон и Томас Бакстон, использовали для борьбы с “бесчеловечным рабством” христианские аргументы, но, несомненно, в игру вступали и другие факторы – материальные. Было пролито много чернил для оценки отношения рабства к капитализму, с его идеологией свободного рынка, и вывод из этих изысканий состоял в том, что побуждение к борьбе с работорговлей шло вразрез с британскими экономическими интересами, как реальными, так и мнимыми. Так как же объяснить успехи гуманитарного движения, выступавшего за реформы, которые могли бы в теории привести к экономической катастрофе?
Дэвис приходит к выводу, что, несмотря на важность комплексной оценки сложного взаимодействия экономических, политических и идеологических факторов, мы должны признать значительность нравственного воззрения, которое “может выходить за рамки узких личных интересов и приводить к радикальным реформам”».
Анализ, проведенный Дэвисом, ясно показывает, что:
● отмена рабства не была неизбежна или предопределена;
● существовали веские аргументы против его отмены, которые касались в том числе и экономического благополучия и предлагались людьми умными и благочестивыми, как в Соединенных Штатах, так и в Великобритании;
● аргументы аболиционистов основывались на идее лучшего способа быть человеком, который позволил бы избежать ярма работорговцев, а со временем дал бы миллионам людей шанс на куда лучшую реализацию своего потенциала;
● отмене рабства в значительной мере способствовала общественная активность, в том числе брошюры, лекции, петиции и собрания на муниципальном уровне.
Идея об отмене рабства, чьи корни уходили в XVIII в., постепенно набирала обороты в XIX в. И наконец-то это произошло. Произошло благодаря деятельности смелых, умных и настойчивых, глубоко убежденных в своей правоте мужчин и женщин. Гражданская война в Америке имела самое непосредственное отношение к рабству, которое в 1865 г. было окончательно уничтожено во всех штатах президентом Авраамом Линкольном. Таким образом, мало-помалу оно исчезало по всему миру, пока к 1960-м гг., то есть более чем через полтора века после его запрета в Британии, не было окончательно ликвидировано в Арабских Эмиратах.
Концепция отмены старения имеет совершенно иное происхождение; она появилась в конце XX в. и стала набирать силу в XXI в. Тем не менее она точно таким же образом способна выступить в качестве своевременной идеи о невыразимо лучшем будущем, в котором миллиардам людей будет дарован шанс лучше реализовать свой потенциал. Однако проекту требуются не только надежные и доступные методы омоложения и превосходные инженерные технологии, но и отважная, продуманная и упорная деятельность по изменению общественного мнения – с враждебности или равнодушия на глубокую поддержку.
