Я промолчала. Не стал продолжать разговор и северянин.
На ночлег мы остановились засветло. Аирцы, как обычно, поставили шатер для принцессы и чуть меньше для колдунов, после чего принялись разводить костер. То, что делали северяне, сначала было мне не совсем понятным. Брэйдан, Рик и Дэйм в задумчивости обошли поляну по кругу, прислушиваясь к чему-то им одним понятному, после чего рассредоточились, образуя идеальный треугольник. Вот тут-то и началось самое интересное.
Трое мужчин, высоких, статных, таких разных, воздели руки к небу. Казалось, они просто стоят. Но это только если смотреть на происходящее взглядом обычного человека. Я же видела, как стягивается к их фигурам витающая вокруг энергия. Как заставляет трепетать их волосы несуществующий ветер, а на самом деле невероятной мощи поток силы. И словно морозные узоры на стекле, сплетается энергетический купол над нашей стоянкой. Голубовато-синие узоры, цепляясь друг за друга, уходят куда-то в небо, чтобы соединиться точно в центре. Как только последние узоры соединились, внутри купола ощутимо похолодало. Стоило мне несколько ошарашенно выдохнуть, как изо рта тут же вырвался клуб пара.
Мужчины обменялись довольными взглядами, опуская руки, и дали команду своим землякам обустраивать лагерь.
– В чем дело?! – грозно нахмурив брови, за моей спиной возникла хрупкая фигурка невесты.
– Принцесса? – глубоко поклонившись, сказала я, не совсем понимая, что происходит. С чего бы вдруг эта девушка решила отринуть все положенные традиции, вылезти из шатра, да еще начать говорить в таком неподобающем женщине тоне.
– Я, кажется, спросила! В чем дело? – уже прорычала она мне в лицо.
– Устраиваемся на ночлег, – сказала я очевидное, на мой взгляд.
– За кого ты меня принимаешь, раб? – зло прошипела она. – Я что, не знаю, как обустраивается лагерь на стоянку? Что сделали эти чужаки, и почему стало так холодно?
– Откуда же мне знать? – опустив взгляд, тихо говорила я.
– Потому что ты единственный, с кем они общаются.
– И что же? – Должно быть, мой ответ означал дерзость, не уверена. Но вот принцесса достаточно медленно замахнулась, должно быть, прицеливаясь, как использовать свои длинные ногти более эффективно. И уже начала опускать ладонь, когда неожиданно крепкие пальцы сомкнулись на ее запястье, не дав завершить удар.
– Это еще что? – довольно грубо спросил зеленоглазый северянин, возникнув рядом с нами.
Принцесса в неподдельном возмущении воззрилась на Брэйдана и зло зашипела.
– А ну отпусти меня! Только я вправе решать, как поступать со своими рабами!
Брэйдан и не думал отпускать девушку, и казалось, вовсе не замечал, какими глазами та смотрит на него.
– Вы, должно быть, еще не поняли, – очень вкрадчиво заговорил он. – Но в наших землях рабства нет. А вы, как будущая жена Властителя, должны принимать наши законы и устои.
На этот раз принцесса дернула рукой по сильнее, Брэйдан же не стал удерживать ее, пальцы его разжались, и Иоле без особого труда удалось освободиться от его хватки. Но уходить она вовсе не спешила, напротив, повернулась лицом к Брэйдану и заговорила с совершенно невозмутимым видом.
– Сегодня мы пересекли границы Империи, к которой я принадлежу, но до ваших земель нам еще далеко, потому я не намерена придерживаться правил, которые мне чужды. Это, – выразительно ткнув пальцем мне в грудь, – мой раб, – очень четко произнесла она последнее слово. – И я буду решать, как себя с ним вести. Что же касается моего будущего супруга, то я даже не уверена в том, есть ли он, а вы просите уважать его законы и нравы, – горько усмехнулась принцесса.
Сейчас она больше всего казалась маленькой девочкой, которая злится, не зная, кто именно виноват в ее бедах. И даже думать не думает, что останься она дома, разве была бы ее участь более завидной? «Любовь» и «женщина» в Аире – понятия редко совпадающие, в том смысле, что браки по любви возможны крайне редко, только если «любовь» весьма удачно совпадет с другими обстоятельствами, по которым будет принято решение о заключении брака. Даже в самых бедных семьях женщина выдается замуж только по договоренности между родителями и с условием, что у нее есть хорошее приданое, что уж говорить, когда речь идет о принцессе…
– То есть вы считаете, что подобное поведение вам дозволено? – вкрадчиво спросил Брэйдан, каким-то потемневшим взором оглядывая принцессу.
– Да, – прямо ответила она.
– Нет, – возразил он. – И терпеть подобное лично я не намерен.
– Да кто ты такой, чтобы диктовать мне условия? – едва не засмеявшись в лицо северянину, спросила она.
– Будущий муж, – коротко и ясно ответил он.
Должно быть, впервые с моего знакомства с принцессой наши эмоции были примерно одними и теми же. Обе мы ошарашенно уставились на Брэйдана, и нам обеим было горько от услышанного, вот только, если я прекрасно понимала, почему расстроилась принцесса, то точно так же не могла понять, почему эта новость стала такой неприятной для меня.
– Es tantum zweilich
[46], – хмыкнул на родном языке Рик, который как-то незаметно подошел ко мне со спины.
– Das it
[47], – подтвердил Дэйм, коротко усмехнувшись.
– Es Irre nicht werde, Es Irre kleine ferst
[48], – легко улыбнувшись, сказал Брэйдан. – Ступайте к себе, – уже более холодно обратился он к принцессе. – Эта ночь обещает быть долгой.
Принцесса за этот короткий миг вновь преобразилась. Лицо ее превратилось в непроницаемую маску, спина чуть ссутулилась, взгляд опущен в пол, лишь пальцы, нервно подрагивая, сжимают складку шелкового кимоно. Новость о будущем супруге, должно быть, оказалась совершенно неожиданной для нее, и Иола просто не знала, как себя вести теперь. Думаю, от полученного шока она оправится быстро, главное, чтобы никто из служанок не пострадал.
– Да, конечно, – едва слышно прошепала она и маленькими шажками заспешила к своему шатру.
– Что это с ней? – ошеломленно интересуется Рик. – Тебя, что ли, испугалась в качестве супруга?
– Не знаю, я уже даже боюсь предположить…
Сегодня и впрямь ночь обещала быть долгой. Несмотря на то что я развела огонь и устроилась к нему поближе, было очень холодно. Я надела на себя все, что только можно было, правда одежда из меха так и осталась нетронутой. Хотя я и постаралась «почистить» ее, прикасаться было все равно неприятно. Остаточный след еще оставался, не говоря уже о том, что мне просто противно носить на себе кожу и волосы некогда живого существа. Даже не так, мне это дико. Задействовать резервы организма тоже было нельзя, почему-то я была просто уверена, что северяне это тут же заметят.
