Я шла неспешно, с осторожностью, делая шаг за шагом. Старалась смотреть куда угодно, но только не туда, где горой были свалены тела убитых. Люди, замечая мое приближение, смотрели с осторожностью, о чем-то тихо перешептываясь. Наконец, от группы аирцев отделилась фигура Сэй Лума, и он, под пристальными взглядами северян и своих собратьев по оружию, пошел в мою сторону. Капитан остановился, не дойдя до меня нескольких шагов, и низко поклонился.
– Сэ’Паи, – прошептал он, а я аж замерла от такого обращения.
Хорошо, что я держала себя предельно собранной все это время, потому тут же нашлась с ответом:
– Сэй Лум, – сказала я, – никогда не склоняй головы передо мной.
– Но… – попытался возразить он.
– Нет, я монах Дао Хэ, а не Император.
Сэй Лум испуганно выпрямился. Глаза его расширились, а дыхание сбилось:
– Дао Хэ? – и тут он начал заваливаться на колени.
Мысленно застонав, бросилась ловить мужчину, до того, как он решит улечься передо мной ничком.
– Ну хватит уже, – просипела я, схватив его за плечи и потянув вверх. – Нашел место, где прилечь, – буркнула я, понимая, что если он будет упорствовать, то ляжет как раз на меня. – Слушай, имей совесть, я тебя не удержу, – из последних сил удерживая капитана от падения, хрипела я. Честно сказать, уже начала думать, не встряхнуть ли его как следует, используя силу.
Но тут Сэй Лум образумился естественным путем и, твердо встав на ноги, сказал:
– Простите меня.
– Сэй Лум, перестань, мне не за что тебя прощать. – Капитан попытался что-то возразить, но я постаралась расставить все точки над «i» тут же. – Я прошу тебя оставить все, как есть. Твой порыв мне понятен, и я знаю, что для вас значит встретить живого даосца, но прошу, позволь мне остаться самим собой, не превращаясь в героя благородной сказки?
Какое-то время Сэй Лум просто смотрел на меня, размышляя о чем-то своем, но после кивнул.
– Я сделаю, как просишь.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась я. – Пойдем, скажи, чем помочь? – зашагала я вперед, не дожидаясь, пока Сэй Лум придет в себя.
Честно сказать, мне было ужасно неловко. Ну, кто я такая, скажите мне? Что уважаемый воин, защитник, заслуги которого неоспоримо выше моих, будет стоять передо мной на коленях? Иногда порядки, которые царят в Аире, меня сильно угнетали. Эта вечная необходимость кланяться под разным углом для каждого представителя знати, бесправность большей части населения и положение женщины в качестве обстановки дома. Все это было мне чуждым.
Но сейчас было не место и не время думать о подобных вещах. Мой блок начинал опадать. Еще немного и нужно будет куда-нибудь уйти. Отсидеться до утра.
– Нужно перенести трупы на деревянный настил, – тем временем говорил капитан. – Северяне сказали, что смогут сжечь их тела дотла. Уж не знаю, как им это удастся?
– Ясно, – скупо ответила я, в то время, когда мы уже подошли к месту, где были свалены… они.
Сейчас все мужчины занимались тем, что переносили трупы на приготовленный деревянный постамент. На меня в данный момент просто косились, разговаривать в царящей атмосфере смерти никто даже не пытался. Лица многих походили на замершие маски. Молодые аирцы, что пережили эту ночь, но потеряли друзей, соратников, просто людей, с которыми им приходилось делить хлеб, выглядели опустошенными и измотанными. Глаза многих были красными от перенапряжения и скупых слез. Северяне же выполняли то, что требовалось, без какой-либо толики эмоции, что нашла бы отражение на их хмурых лицах.
– Бери за руки, а я за ноги и понесли, – обратился ко мне капитан, стоило в нерешительности замереть рядом с этим капищем.
Стараясь побороть дрожь в руках, наклонилась к трупу уже немолодого мужчины, что, по всей видимости, был возницей одной из повозок. Решительно взялась за предплечья, в то время как Сэй Лум подхватил тело за щиколотки. Не сговариваясь, мы встали и понесли.
Ощущения накатывали, словно волны океана, ритмично и часто, но тут же отступали, наталкиваясь на выставленный щит. Я чувствовала эти эманации, но пока только их присутствие. Никакого физического дискомфорта. Надолго ли?
Пока мы несли тело возницы до деревянного постамента, я старалась думать и желать освободившейся душе мирного пути, призывая ее не жалеть ни о чем и идти вперед. Не знаю, слышали ли умершие мои молитвы, но я очень надеялась на это.
Каждый раз, когда мы несли очередного умершего к месту, где он будет похоронен, я старалась не прикасаться к обнаженной коже. Пыталась ухватиться за ткань рубахи или куртки, лишь бы избежать полного контакта. Но тем не менее с каждым разом становилось все сложнее сдерживать себя. В очередной раз, следуя к постаменту, я старалась смотреть лишь себе под ноги, не думая ни о том, что делаю, ни о том, кого держу за руки. Вот только Сэй Лум, должно быть, очень устал за прошедшие сутки, потому как он без конца запинался в шаге. И вот, на самом подходе к деревянному настилу, Сэй Лум неожиданно споткнулся, а я чисто механически попыталась перехватить запястья умершего, но вместо того, чтобы опять ухватиться за рукава рубахи, мои ладони заскользили и уже в самый последний момент сомкнулись на ни чем не прикрытых кистях.
Испуганно распахнув глаза, пытаюсь оглядеться. Так темно, все кричат, а я никак не могу понять, что происходит?! Слышны звуки боя, испуганное ржание лошадей. Но ночь такая темная, с трудом удается разглядеть то, что происходит на расстоянии всего метра от меня. Но страх овладевает всем моим естеством. Откуда-то точно знаю, что если останусь на месте, то не выживу! Бежать, нужно отсюда бежать, чем дальше, тем лучше! Я не воин, я не обязан умирать. Я просто не могу умереть… Едва переставляя ногами, что кажутся сейчас какими-то ватными и чужими, я бегу в полнейшей тьме. Дышу так часто, что, кажется, легкие не выдержат и взорвутся у меня в груди, а сердце – это то единственное, что я еще могу слышать, его стук. Значит, я жив!
Меня что-то сбивает с ног, что-то настолько сильное, что я даже не в силах пошевелиться под этой железной хваткой, просто пытаюсь дернуться, встрепенуться, хоть как-то сопротивляться. В то время как острая боль пронзает кожу на шее и что-то горячее бежит по горлу, стекая за шиворот куртки. А боль от шеи постепенно разрастается по всему телу. Ощущения такие, что я горю без огня. Хочется кричать, но крик захлебывается в странных булькающих звуках. А это нечто все продолжает удерживать меня, не давая двигаться еще некоторое время, которое кажется вечностью из агонии страха и боли. После мое тело заваливается на бок, и хотя я понимаю, что больше ничто меня не держит, а пошевелиться все равно не могу. Только и вижу, как фигура того, кто сделал это со мной, исчезает в чересчур стремительно наступающей тьме…
Реальность возвращалась постепенными толчками. Сначала мир вокруг окрасился светлыми тонами, проявились окружающие стоянку деревья, люди. Каждый из предметов и живых существ проявлялся постепенно, с трудом его словно выталкивало в окружающую меня пустоту.
