Когда исчезли последние заросли, растворившиеся в царящей вокруг тьме, я оказалась на берегу ручья, русло которого серебрила полная луна, Иола уже была там. Она стояла спиной ко мне. Такая маленькая, хрупкая, и казалось, абсолютно беззащитная. Ее нежно-голубое кимоно ниспадало на землю и в свете ночного светила казалось серебряным водопадом, укутавшим ее невесомую фигурку. Иола смотрела на небо, вероятно, о чем-то думая и совершенно не замечая того, что уже не одна на берегу.
– Ты звала меня? – мой голос разбил окружающую тишину, заставив принцессу испуганно вздрогнуть.
Она тут же взяла себя в руки, нервно сглотнула и повернулась ко мне лицом:
– Да, – прошелестел ее голос в ночи. – Звала… – и было в этом слове какая-то недосказанность, что сейчас повисла в воздухе.
– Зачем? – спросила я, понимая, что молчать можно долго, вот только как-то не хотелось совершенно.
– Дэй… я, – нервно закусив губу, вновь замолчала она и сделала шаг по направлению ко мне.
Честно сказать, мне стало не по себе от этого ее маневра. К чему все это? Чего она хочет? Если прочувствовать местность, то никого кроме ее, меня и двух служанок, притаившихся в ближайших кустах, нет. Я бы еще поняла, если бы где-то поблизости находились остатки стражи Иолы, и она захотела, таким образом, меня скомпрометировать. Но мы были одни, то есть почти одни!
– Прости меня, – почти ласково сказала она, подходя еще на один шаг ближе ко мне. – Ты спас меня, нас всех, – слово «всех» было сказано с таким придыханием, что у меня невольно волоски на теле встали дыбом. – А я… я была не права. – Ее глаза встретились с моими и, кажется, теперь были не в состоянии оторваться. Она смотрела так пристально, так открыто, и в них читалось неподдельное чувство вины. Ну, мне так казалось, поскольку я была несколько шокирована происходящим и изображала самую простую по композиции статую.
– Пойми меня, – тяжело вздохнув, говорила она, с каждым шагом приближаясь все ближе. Сейчас я очень хорошо понимала, как так кролики не в состоянии убежать от смотрящего на них удава. Чувствовала себя примерно так же. Вот уж ситуация! – Это замужество, оно сделало из меня вздорную, избалованную дрянь. Мой отец жестокий человек, он привык получать то, что он хочет, не спрашивая никого. Меня никогда не спрашивали, Дэй, чего хочу я.
Конечно, я понимала ее. Нас никого не спрашивали. Ни одну из женщин Аира не спрашивают, чего они хотят. С той лишь разницей, что я была благодарна судьбе за тот выбор, который совершили мои родители, отдав меня в монастырь. Иола же пока не поняла и не приняла свою судьбу. И как же мне хотелось быть на ее месте…
– Я спрошу, чего ты хочешь, принцесса? – несколько холодно поинтересовалась я.
Иола в нерешительности замерла, не дойдя до меня нескольких шагов. Как-то испуганно отвела взгляд в сторону.
– Ты – первый мужчина, который обращался со мной не как с принцессой или с женщиной, а как с человеком, – тихо сказала она. – Ты не давал мне спуску в моих ошибках, ты спас меня, оказавшись самым сильным и смелым, и я…
– Послушай, я…
– Не перебивай меня, пожалуйста… – в нерешительности замолчала она. – Мне ненавистна сама мысль о предстоящем замужестве за этим мужланом. И я хотела… То есть подумала, что… вот, – сказала она, протягивая мне красный платок, сложенный в несколько раз.
Не вполне понимая, что она там надумала, без какой-либо задней мысли, приняла ее дар. Иола выжидающе смотрела на меня. Ее взгляд был не требовательным, но просящим. И решив, что стоит посмотреть, что такое она мне дала, медленно развернула края платочка. Белоснежные лучи полной луны высветили такой же нежно-белый цветок Э’куры, лежащий на ярко-алой ткани. Стоило мне увидеть это, как я похолодела от макушки до пяток. И тут же подняла взгляд на принцессу.
– Прошу тебя, – с мольбой в голосе сказала она. А меня от ее слов прошиб холодный пот. – Я прошу тебя быть им, – посмотрев на цветок в моих руках, дрожащим от волнения голосом сказала она.
Прекрасно осознавая, что после того, что я скажу ей, я стану для нее единственным и самым верным врагом, я так же ясно поняла, что эту ситуацию нельзя пускать на самотек. При всем моем желании я бы просто не смогла выполнить ее просьбу. Хотя в чем-то могла ее понять. Ей, как и любой женщине, хотелось быть с тем, кто смотрел бы на нее, как на равную. Мы были практически ровесницами, а молодой Дэй, должно быть, представлялся ей хорошим, сильным воином, который разглядел за ее положением человека. В постели с которым она смогла бы почувствовать себя любимой, пусть единожды, пусть и не с тем, о ком мечталось, но и не с тем, за кого принуждали выйти.
– Прости, – тихо прошептала я, протягивая цветок ей обратно.
Иола замерла. Казалось, внутри этой девушки поднялась настоящая буря, что сейчас просто вымораживала ее изнутри.
– Ты отказываешь? – тихо спросила она, не в силах скрыть неожиданно заблестевшие в ночи глаза.
– Твой цветок предназначен не мне, – тихо прошептала я, боясь своим голосом нарушить ту хрупкость, что мешала пролиться первым слезам принцессы.
Сейчас она казалась такой беззащитной, маленькой девочкой. Хотелось прижать ее к себе крепко-крепко, позволить ей быть самой собой, оплакивая ее горе. Все еще держа в одной руке платок, я взяла свободной кисть ее руки. Принцесса не сопротивлялась.
– Давай поговорим? – предложила ей, уводя чуть дальше от любопытных взглядов слуг.
Она молчала, смотря куда-то сквозь меня.
– Не молчи, Иола, нужно поговорить, – вкрадчиво сказала я.
– Я хотела, чтобы ты сделал это для меня, – через какое-то время сказала она упавшим голосом. – Хотела, чтобы хотя бы что-то в этой жизни зависело от меня. Понимаешь? Хотя бы что-то!
Мы разговаривали долго. Иола неожиданно раскрывалась совершенно с другой стороны. И не принцесса была в эту ночь перед моими глазами, а девочка, которая считала, что оказаться на севере – это худшая кара, что могла быть ниспослана свыше. Я видела то, как она внутренне содрогается от одной мысли о предстоящем замужестве, и мне становилось ее жаль в эти моменты. Но вмешиваться в ход вещей я тоже не представляла себе возможным. Ведь разве не стоит это того, что Кельм, Олаф, Стефан, все остальные, не предназначенные самой природой к бессмертию, вернутся к нормальной жизни? И порой можно ведь найти что-то хорошее, казалось бы, в самой безвыходной ситуации. Попытаться ее изменить для себя, но оставить прежней для остальных. Быть может, и ей следовало посмотреть на северян под другим углом, попытаться увидеть в Брэйдане то, что видела я… Это был не тот вопрос, в котором я разбиралась хорошо, и не тот вопрос, в котором мне хотелось бы помогать. Но разве могло быть иначе? Возможно, это от меня и требовалось.
Когда я уходила, Иола оставалась стоять на берегу ручья. Ее энергетический фон вернулся в норму, и сама девушка выглядела более спокойно. Она смотрела мне вслед, и влажные дорожки на ее щеках серебрила луна.
