– И… – он тяжело сглотнул. – Прости меня, – шепнули его губы.
– За что?
– Что не смог уберечь, – так же тихо ответил он.
Хотя руку и жгло достаточно ощутимо, все же нашла в себе силы улыбнуться в ответ.
– Тогда, может, вылечишь?
Брэйдан тяжело выдохнул после этих моих слов и нерешительно отвел взгляд.
– Не могу, Дэй.
– Почему? Кости-то хорошо зажили?
– Ты забыл, Дэй, эти твари ядовиты…
– Нет, Брэйдан, это ты забыл, что твари ваши ядовиты для людей. Мне плохо, я чувствую, но пока это не критично. Нужно будет еще поработать, чтобы вывести яд из тела, но умирать пока не собираюсь. Потому и прошу, залечи рану? Я, конечно, могу остановить кровь, срастить кожу, но тогда, боюсь, на яд меня уже не хватит.
Северянин резко вскинул голову, не веря, всматриваясь в мои глаза.
– Но…
– Я не человек, забыл? Я же говорил…
Его пальцы нежно коснулись поврежденного плеча, и такое знакомое тепло потекло из его руки, стягивая поврежденную кожу, сращивая разорванные волокна мышц.
– Забыл, – покорно согласился он, отнимая пальцы рук от уже зажившего плеча.
Он недолго молчал, пристально смотря мне в глаза. Постепенно в его печальных глазах зажигались те самые искры, от которых по телу начинали бегать мурашки. Руки еще крепче сомкнулись на теле.
– Какой же ты… – хрипло прорычал он, а я уж подумала, что успешно избежала его нотаций. Тем временем Брэйдан глубоко вдохнул, готовясь разразиться гневной тирадой. – Дура, – выдохнул он мне в губы, притягивая к себе еще крепче.
Его губы накрыли мои, а рука тут же вцепилась в затылок, притягивая ближе, не давая возможности отстраниться. Он целовал меня так яростно и жадно, его губы терзали мои, покусывая и уводя за собой. Пальцы путались в волосах, а вторая рука прижимала за талию к сильной и крепкой груди. Казалось, то жжение в поврежденной руке ничто, по сравнению с тем пламенем, что сейчас рождалось внизу живота. Вся моя защита от чувств, что испытывала к северянину, осыпалась и растаяла, в этот момент показалось, что жаркое, такое яркое солнце заполнило все внутри, а он продолжал целовать меня. Мои руки вцепились в его плечи, и казалось, что если вот сейчас он просто отойдет от меня, или каким-то неведомым образом все это окажется сном, я просто не смогу дышать в этой жизни.
Мертвые вирги, что недвижимо лежали вокруг; заросли каймаровых деревьев; принцесса и наш обоз; само время; все растворилось, исчезло и померкло вокруг, чтобы дать нам стать единственно реальными существами в этом мире, который, кажется, тоже перестал существовать. Только его руки, скользящие по моей спине, только мои пальцы, что запутались в его волосах, только наше, одно на двоих, дыхание и поцелуй, который соединил нас здесь и сейчас. Губы Брэйдана были то жесткими, то нежными, ласкающими, он целовал меня, а я отвечала ему с не меньшей отдачей, пусть неумело, быть может, не так, как должно делать это женщине, но я просто отдала это право своему телу, решать, как нужно и как будет правильно.
В какой-то момент Брэйдан отстранился от меня, его пальцы заскользили по нежной коже щеки, а я не могла найти в себе сил открыть глаза и посмотреть на него. Неожиданно появилась мысль: «Что же мы делаем? Он женится! И он знает, кто я? Как? Откуда? Что же теперь?» Столько вопросов и ни одного ответа.
– Посмотри на меня, – тихо попросил он.
Когда наши глаза встретились, казалось, что я тону в водовороте тех эмоций и чувств, что сейчас кружились на дне его зеленых, как весенняя трава, глаз. А он смотрел так пристально, так нежно. Смотрел и молчал, после чего вновь склонился ко мне, запечатывая губы легким, почти невесомым поцелуем.
Со стороны тракта послышался сильный треск, гвалт и крики на языке северян. Это обстоятельство заставило Брэйдана отстраниться.
– Тебе нужно позаботиться о себе?
«Что?» – чуть было не спросила я, не слишком-то понимая, что именно он имеет в виду.
– Яд, – должно быть, прочитав мою растерянность во взгляде, пояснил он. – Пойдем, я отнесу тебя, а то наши весь лес выкорчуют, пока к нам доберутся, – хмыкнул он, не спуская меня с рук, он отправился в ту сторону, откуда доносился шум на непонятном, но таком знакомом языке.
Стоило Брэйдану сделать несколько шагов, как деревья, что преграждали путь своими витыми стволами, начинали расходиться в стороны, образуя своеобразный коридор для нас двоих. Северянин бережно прижимал меня к себе. Он смотрел вперед, но вот, когда забрезжил просвет в самом конце этого коридора, он неожиданно остановился, посмотрел на меня и сказал:
– Скажи мне, маленькая моя, как ты хочешь, чтобы я поступил?
– Что? – смутившись от такого обращения, спросила я.
Уголки его губ поползли вверх, а в глазах заплясали озорные огоньки.
– Ты хочешь, чтобы никто не знал о том, что знаю я?
– Я уже начинаю сомневаться, что хоть кто-то об этом еще не знает, – пробурчала я себе под нос, но Брэйдан услышал и, кажется, даже возмутился.
– Я никому не говорил…
– И давно ты знаешь?
– Ты не ответила на вопрос, – хмыкнул он.
– Ты тоже, как ни странно.
– Что ты имеешь в виду?
С успехом проигнорировав последний его вопрос, решила все же ответить на первый.
– Я не хочу, чтобы кто-то знал.
– Хорошо, – кивнул он мне. – Тогда придется сделать и еще кое-что, а то долго ведь не получится, – широко улыбнувшись, он склонился ко мне. Губы, чуть прохладные, накрыли мои.
Он вновь целовал меня. И вновь я таяла в его руках, при этом прекрасно понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.
Вот так мы совершаем ошибки. С радостью, возбуждением, будоражащим кровь, и, наверное, иногда оно того стоит, даже несмотря на то, что после будет больно. Но порой тот самый «стоп» просто невозможен, или же мы упорно продолжаем отодвигать его до того самого мифического «потом».
Я лежала на деревянном полу повозки, которую мне выделили после того, как Брэйдан вынес меня к остановившемуся после нашего исчезновения обозу. Правда, сначала пришлось объясняться с северянами, что прорубались к нам сквозь непролазную чащу. По всей видимости, Рик и Дэйм пытались раздвинуть заросли своими силами, но помимо их двоих, к процессу подключились и остальные, прорубая эти дебри мечами. Ор стоял невыносимый. И больше всех голосил Кельм. Он плевался, махал мечом, что-то орал и снова махал мечом, одним ударом срубая тонкие стволы. Увидев то, как Брэйдан выходит из джунглей со мною на руках, крики стихли, и мы оказались под прицелом множества глаз.
– Was ire habd?
[59] – невозмутимо, поинтересовался Дэйм, оставляя в покое неподатливые стволы каймаровых деревьев.
