– Что значит «нет»? – как-то нехорошо переспросил тот, которого теперь я могла опознать как Брэйдана.
– Не пущу.
– Кельм, – глубоко вздохнул мой северянин. – Ты нарываешься.
– И что? Сказал не пущу, значит, не пущу.
– Слушай, – дальше шел монолог на языке северян. Гневный такой монолог.
– Мне все равно, можешь хоть на голову встать, я не пущу. Дэй не велел.
– Что значит «не велел», – даже не видя Брэйдана, я очень живо представила, как опасно прищурились зеленые глаза северянина.
Но Кельм был неприступен.
– В словаре погляди, что это значит, – рыкнул рыжий.
– Не зли меня, Рыжий!
– «Не зли меня, Рыжий», – передразнил Кельм интонацию Брэйдана. – Иди отсюда, не пущу, сказал.
– Почему, ты можешь объяснить? – из последних сил сдерживаясь, прорычал северянин.
– Потому что нечего тебе там делать. Дэй ясно сказал, сам выйдет, когда будет готов. Так что иди отсюда. Вон, кашу ребенку помешай, проснется, кормить надо будет.
Пока эти двое не перешли к активным оборонительно-наступательным действиям, я спешно натянула штаны, обмотала ноги и всунула их в свою плетеную обувь. Куртка и рубашка пришли в негодность, потому как кровь моя бурыми пятнами растеклась по ткани. Но тут уж выбирать не приходилось, пришлось надеть то, что было. Волосы подобрала кожаным шнурком, естественно, что на плетение косы времени не было. Борясь с неприятными ощущениями ломоты в теле, поползла к выходу из повозки и решительно отдернула полог. Надо сказать, что я выбралась вовремя. Потому как Кельм, широко расставив руки и ноги, преградил доступ в повозку и держаться готов был до конца. В то время как Брэйдан, кажется, решил брать противника штурмом.
– Что вы творите? – хрипло поинтересовалась я, пристально взглянув на этих двоих.
Оба тут же посмотрели на меня, и Брэйдан, воспользовавшись тем, что Кельм отвлекся, отпихнул его в сторону, подходя ко мне ближе. Его глаза пристально всматривались в мое лицо, и столько в них было тепла и неподдельной тревоги, что на душе у меня стало вдруг светло и уютно.
– Как ты себя чувствуешь? – проникновенно спросил он.
– Уже хорошо, – улыбнулась я в ответ и почувствовала, как на щеках расцветает легкий румянец. Поймала себя на мысли, что хочу, чтобы его губы коснулись моих.
– Я тоже хочу, – словно прочитав мои мысли, прошептал он.
– Дэй? Ты пришел в себя! – бесцеремонно отпихнув Брэйдана в сторону, передо мной возник Кельм. – Ну, что ты встал, неси скорее еду! – гаркнул он на возмущенно воззрившегося на него северянина. – Что стоишь, рот раззявил? Иди уже отсюда! Дэй, как ты? Что-нибудь болит? – тоном заботливой матушки поинтересовался Кельм.
Я лишь отрицательно покачала головой, легко улыбнулась, не в силах спокойно наблюдать за тем, как Кельм проявляет свою заботу.
Брэйдан лишь покачал головой, схватил Рыжего за шкирку и вновь отодвинул от меня.
– Кельм, не заставляй меня делать тебе больно, просто иди и принеси Дэю поесть. Теперь можешь успокоиться, с ним все хорошо, – это было сказано так спокойно и таким тоном, что даже у меня пошел мороз по коже.
– Но…
– Иди.
Рыжий посмотрел на меня так печально, глубоко вздохнул и с видом, мол, «все, что мог, прости», пошел к костру, где в маленьком котелке закипала моя еда, как я поняла.
– Что ты с ним сделала? – шутливо спросил Брэйдан, положив локти на край повозки.
– Помогла всего лишь, когда было нужно.
– Такое впечатление, что ты его потерявшийся ребенок, который неожиданно нашелся, – хмыкнул он.
Я же промолчала, думая о том, как бы Кельм и впрямь не превратился в чересчур опекающую нерадивое чадо мамашу. Тяжело вздохнула.
– Что? – с тревогой во взгляде посмотрел на меня Брэйдан.
Я лишь покачала головой:
– Ничего, просто подумала, как бы его забота не превратилась в навязчивую идею. – Я и впрямь боялась, что так может случиться. Ведь та близость, что была между нами, могла превратиться и в дружбу, а могла и перерасти в манию, тут уж не угадаешь. С Кельмом такого не должно было произойти, у него слишком мощная энергетика, потому его забота это скорее проявление дружбы и благодарности.
Каша оказалась такой, что с каждым проглоченным комочком у меня сводило скулы, и казалось еще немного, и я просто подавлюсь, умерев смертью храбрых. Но то, с каким видом смотрел на меня Кельм, который эту кашу и варил, заставляло кушать и говорить спасибо.
«Ничего, мне бы только доесть», – успокаивала я себя, глотая очередной пересоленный комок не жуя.
– Совсем плохо? – склонившись к моему уху, спросил Брэйдан.
– Нет, все очень вкусно, – улыбнулась я, но в отличие от Кельма, Брэйдан не слишком-то и поверил.
– Он готовил сам, – шепотом пояснил северянин. – Никого не подпускал, сказал, что видел, как ты это делаешь.
– У него получилось за… – закашлялась я, подавившись еще не проглоченным кусочком. Брэйдан услужливо постучал по спине. – Замечательно, – кое-как выдавила я.
– Да уж вижу, – хмыкнул северянин.
Дорога стелилась под скрипучими колесами повозок, отряд продвигался к границе Умира, которую мы с успехом и без очередных жертв и преодолели спустя две недели, хотя по моим расчетам должны были это сделать не раньше чем через месяца полтора.
– Как же так? – растерянно спросила я Брэйдана, с которым мы все время нашего путешествия ехали рядом.
Северянин загадочно улыбнулся, но все же ответил:
– Если бы дело касалось нас троих, меня, Рика и Дэйма, то путешествие туда и обратно не заняло бы и дня.
– Но…
– Ответ хочешь услышать? – Я растерянно кивнула.
– Тогда послушай сначала. Наша сила позволяет нам перемещаться из одной точки пространства в другую, просто пробивая ее насквозь, но конкретно сейчас это стало невозможным. Слишком много людей, не обладающих силой, слишком много материальных предметов. Очень энергоемко. Да и странно было бы, если бы мы приехали в Аир, взяли невесту подмышку и просто исчезли, будто нас и не было.
– Но возможно?
– Возможно, конечно, но зачем? Конечно, возможность избежать этих нападений того бы и стоило, но что уж теперь. Мы, причем каждый из нас, просто хотели сменить обстановку, хотя в Аир добрались где-то за неделю.
– А сейчас как так выходит, что мы движемся так быстро.
– Ты не чувствуешь и не замечаешь, так?
– Что именно?
– Как меняется пространственное полотно, пропуская нас, словно иголку сквозь множество слоев ткани.
– Но почему я не замечаю?
