– И каков перевод? – полюбопытствовал он.
– О, Кельм сказал, это ритуальное приветствие, которое мне стоит произнести при знакомстве с его женой, – ответила я с самым гордым видом.
Последнее время Кельм часто со мной занимался, объясняя, как и кого необходимо приветствовать, заставляя заучивать ритуальные фразы, которые оказались весьма тяжело запоминаемыми, но я старалась.
– Так это он научил? – как-то ласково спросил Брэйдан, кидая мрачный взгляд в сторону рыжего, что сейчас то краснея, то бледнея выслушивал наставления своего деда. Мы же с Брэйданом сидели почти у самой кормы, стараясь никому не мешать. Корабль уже покинул порт Алирии и сейчас готовился к выходу в открытое море. Легкий бриз путался в распущенных волосах Брэйдана, словно играя с ними, он подбрасывал пряди, путая их между собой и заставляя ловить солнечные блики. Сам его вид завораживал меня, заставляя постоянно отвлекаться от насущного.
– Могу я поинтересоваться, чему еще он тебя обучил?
– Конечно, – с готовностью согласилась я, – ты знаешь, Кельм и впрямь мне помог. Он научил меня, как правильно приветствовать семьи, каждого из членов отряда и что и кому сказать, чтобы подчеркнуть достоинства каждого.
– Да? – вопросительно изогнул бровь Брэйдан, – Как интересно…
– О, послушай, что мне следует сказать семье Стефана! Irre husbe is torte mut! Wir dum keine food gerabt on er!
[68]
– А… даже боюсь спросить, – странно побагровев, сказал он, – моему отцу он ничего не просил передать?
– Нет, – тут же отозвалась я, – он сказал, что твой отец занимает слишком высокое положение и будет невежливо, если с ним начнет говорить чужестранец.
– Да? Как мило с его стороны, – зло посмотрев в сторону Кельма, сказал Брэйдан.
Через несколько минут, когда Брэйдан перевел все заученные мною фразы, спину Рыжего сверлило уже два недовольных взгляда.
– Зачем он это сделал? – не находясь с ответом, спросила я северянина, продолжая наблюдать за тем, как Кельм под дедушкиным руководством драит палубу. Зачем Терех заставляет внука этим заниматься, было для меня еще большей загадкой. Но дед и внук не собирались никого посвящать в свои тайны.
– Думается мне, это тебе за то, как ты его называешь.
– В смысле? Вы все его так называете, – непонимающе тряхнув головой, обернулась я к Брэйдану.
– То мы, и совсем другое, когда ты…
– Да что такого-то?
– Ну, знаешь, мне бы тоже было неприятно, если бы меня так обзывали при каждом удобном случае, – многозначительно сказал Брэйдан, подтягивая одно колено к груди и кладя на него локоть.
– Обзывали? – мои брови поползли вверх.
Еще через несколько секунд я сидела пунцово-красного цвета в то время, когда Брэйдан просто неприлично, откинув голову назад, смеялся навзрыд.
– Ну, я же не знал, – тихо пробормотала я, в то время, как северянин продолжал сотрясаться от приступа хохота.
Тихая гавань Алирии осталась где-то далеко за горизонтом, сменившись неспокойными водами открытого моря. Казалось, что с каждой минутой меняется окружающий нас климат. Становилось ощутимо прохладней, небо затягивало тяжелыми тучами, волнение на море усиливалось. Корабль начинало ощутимо покачивать, а вместе с тем самочувствие непривычных к морским путешествиям аирцев ухудшалось. Особенно плохо себя чувствовали женщины. Служанки то и дело выбегали из своего небольшого укрытия и, уже не обращая внимания на присутствующих, свешивались с борта, чтобы хоть немного облегчить свои мучения. Иола все же оставалась взаперти. О том, как себя чувствует принцесса, ее верные служанки отвечали скупо, говоря, что все хорошо. Но вид самих девушек вызывал глубокое сочувствие. Цвет их лиц с каждым часом приобретал бледно-зеленый оттенок, передвигались они все медленнее и каждую ощутимо шатало. Сэй Лум тоже, казалось, чувствовал себя неважно, но все же держался. Пожалуй, мне было легче остальных, потому как, во-первых, мой организм был на порядок более тренированный, а во-вторых, я попросила Брэйдана об услуге, которая заключалась в том, чтобы он проследил за тем, чтобы меня не тревожили. Я легла на тонкое одеяло подальше от всех, накрылась с головой вторым и просто выскользнула из тела. Как всегда в таких случаях, я испытывала ни с чем несравнимый восторг. Мое тело… его не было, я осознавала это, но мой дух он был везде и нигде. Хотелось подняться ввысь и отправиться в долгий, такой бесконечный и прекрасный путь, но все же я давно научилась контролировать свои порывы в такие моменты, потому представила, что сижу на борту корабля и наслаждаюсь путешествием. Конечно, ни рук, ни ног в таком состоянии у меня не было, но спроецировать сознанием привычный образ было не сложно. Потому вот уже несколько часов я сидела рядом с Брэйданом на борту корабля, в то время как он, о чем-то глубоко задумавшись, совершенно не замечая моего незримого присутствия, сидел у моих ног. Соленые брызги морской воды, подымавшиеся в воздух, когда темные волны наталкивались на борт корабля, проходили сквозь меня, опускаясь на плечи северянина. Но он, казалось, этого вовсе не замечал. Его темно-зеленые глаза были устремлены в пустоту, и казалось, такая бездна разливается на самом их дне. Она завораживала, в нее хотелось ступить и раствориться без остатка, она тянула меня к себе, словно считая частью, принадлежащей ей.
Сейчас это были глаза Властителя, бездонные, бесстрастные, манящие, бесконечно глубокие. Энергетические нити оплетали наше судно, образуя своеобразный каркас, но каждая нить, прежде чем коснуться судна, проходила сквозь тело северянина. Он словно притягивал их из окружающего пространства.
Иногда я возвращалась в реальный мир, чтобы поесть или просто для того, чтобы не выглядеть слишком подозрительно притихшей. Ни к чему этим людям лишние мысли на мой счет, им и так есть о чем подумать. В таких прыжках «туда и обратно» прошло три дня. На четвертые сутки нашего путешествия я решила больше этого не делать. Волнение на море усилилось, небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами, которые вот-вот были готовы обрушить всю несомую ими мощь на наши головы. Ветер стал порывистым, обжигающе холодным и хлестким. С каждой секундой холодало все сильнее. Северяне уже давно облачились в теплые вещи, я же очнулась укутанной в теплый меховой плащ, отчего тут же почувствовала себя не комфортно. Одним рывком скинула его с себя и поднялась на ноги. Колючий, ледяной ветер с острыми капельками холодной морской воды тут же проник под тонкую ткань куртки, заставляя неприятно поежиться от всепроникающего холода.
Брэйдана рядом не было, он разговаривал о чем-то с дедом Кельма, стоя на носу корабля. Да и в остальном на корабле стояла непонятная суета, никто не сидел без дела.
– Простудишься, – несколько уставший женский голос раздался позади меня.
Я не спеша обернулась, рассматривая ту, что сейчас стояла, опершись спиной о борт корабля. Иола выглядела усталой и измученной, но, несмотря на это, она была безупречна от макушки до пяток. Сейчас ее волосы были убраны в высокую прическу, идеально уложены и украшены нефритовыми гребнями и жемчужными нитями. А само тело было укутано в белоснежную длинную шубу. Мех неизвестного зверька был невероятно пушистым, отчего казалось, что принцесса утопает в невесомом меховом облаке. Это было бы даже красиво, если бы не было столь омерзительно…
