Доктор Шепард опустил голову и сложил руки перед собой. Присутствующие в зале почувствовали себя неуютно и принялись малодушно переглядываться, пока не поднялся один из мужчин.
– Генри Гласс был истинным американцем, – сказал он. – Патриотом и националистом. Он служил своей стране и своему Богу.
– Верно, верно, – раздались голоса.
Выступивший кивнул, явно испытав облегчение от того, что его поддержали, и сел на место.
Поднялся еще один мужчина.
– Генри был очень преданным и всегда держал слово, – нерешительно произнес он и, оглядев присутствующих, опустился на стул.
Доктор Шепард медленно кивнул, как если бы пребывал в глубокой задумчивости, и немного подождал, но больше никто не пожелал взять слово.
– Благодарю вас всех. – Взглянув на гроб, он подошел к Руби и сжал ее плечо. Их взгляды встретились, и мне показалось, что я увидела, как в уголках глаз доктора блеснули слезы.
Больше доктор Шепард ни к кому не подошел и быстро покинул зал.
Глава 24
Руби
Шепард уходил, и Руби не отрываясь смотрела ему вслед.
Была ли она в него влюблена? Нет. Ничего подобного. Даже если бы он был моложе, Руби не влюбилась бы в него.
Она любила его как дочь.
А вот любила ли Руби своего отца? Она задумалась. Было время, когда любила или думала, что любит, но тогда она была маленькой и совсем не понимала его. Отец проявлял заботу, присматривал за ней после смерти бабушки и все время был рядом. Но теперь она понимала, что это никому не принесло ничего хорошего.
Шепард любил ее иначе. Его любовь была осознанным выбором, ведь он мог выбрать кого угодно, но выбрал Руби.
И за это она всегда будет любить его сильнее, чем собственного отца.
Руби нравились сказанные им слова и совершенные поступки, поэтому она и попросила Шепарда провести церемонию прощания с отцом. Отцу такое ужасно не понравилось бы.
Несколько недель назад Шепард объяснил ей суть квакерства, и Руби сочла это движение замечательным. Она не слишком много знала о религии, но если бы ей пришлось выбирать, непременно предпочла бы стать Другом, как и Шепард. Ей бы понравилось находиться в священном месте, где почти всегда царит тишина, где никто не указывает, куда садиться, как стоять и какие песни петь. Она нарушила бы молчание лишь в том случае, если бы решилась сказать что-то очень важное, а еще ей не пришлось бы слушать окружающих, только если бы они не сочли необходимым поделиться чем-то значительным.
[10]
– Как-нибудь я хочу пойти вместе с вами на собрание и собственными глазами увидеть, что происходит на встрече квакеров, – заметила Руби.
– Что ж, это было бы замечательно, – улыбнулся Шепард.
Глава 25
Энджи
После ухода доктора Шепарда, казалось, никто не знал, что еще сказать. Наконец мистер Вагнер встал, поблагодарил всех присутствующих и четко поставленным голосом учителя, задающего домашнюю работу, сообщил дальнейший порядок действий.
Прежде чем мы вышли на стоянку, многие уже тронулись в путь, словно старались поскорее уехать. Те же, кто остался, избегали нас: сидели в своих машинах с работающими моторами и включенными фарами и ждали. Кто-то курил, кто-то крутил ручку радио. Несколько репортеров все еще слонялись по стоянке и напоминали бабочек, бесцельно перелетавших с цветка на цветок в теплый весенний день.
Когда мы направились к своему автомобилю, Руби спросила Пола, нельзя ли ей поехать с мисс Уэллс, и тот нехотя уступил. Я наблюдала, как учительница открыла дверцу видавшего виды «шевроле»: бледно-желтого с черной крышей, – а когда Руби уселась на пассажирское сиденье, захлопнула ее.
Пол медленно поехал за катафалком, мисс Уэллс последовала за нами. Оглянувшись, я увидела еще несколько автомобилей – очевидно, это были те скорбящие, которые решили подождать нас на стоянке, и наверняка все те же назойливые репортеры.
– Мы должны заставить Руби объяснить, что происходит, – сказала я Полу по дороге на кладбище.
– Если Руби не хочет говорить, то мы ничего от нее не добьемся.
– Но это же какое-то сумасшествие! – продолжала упорствовать я. – Кто такой этот доктор Шепард? Кто все эти люди, сидевшие в зале? Половина из них даже не поздоровались с тобой. А большинство не только не поехали на кладбище, но даже не попрощались с нами. Никогда не видела, чтобы люди вели себя так беспардонно на похоронах. Это все друзья Генри? – не унималась я, хотя и понимала, что веду себя как сварливая жена. – Или Сильи? Думаешь, кто-то из них знает, куда она отправилась?
Пол молча пожал плечами.
– Ты знаешь кого-то из этих людей, верно? – спросила я. – Могу с уверенностью сказать, что знаешь.
– Ты задаешь слишком много вопросов. – Муж забарабанил пальцами по рулю.
– А ты избегаешь отвечать на них, – не осталась я в долгу. – Это же твоя семья. Как ты можешь оставаться таким безучастным?
Подъехав к перекрестку, Пол нажал на педаль тормоза, дожидаясь пока офицер полиции не разрешит ехать дальше. Наконец тот взмахнул рукой, показывая, что можно проезжать.
– Энджел, это в самом деле имеет какое-то значение?
– Да, – настойчиво произнесла я. – Имеет. Потому что все это очень странно. – Меня передернуло, хотя в машине было тепло и даже душно. – Я не люблю тайны. Как Силья могла вот так запросто бросить дочь? Не понимаю. И хочу знать, что случилось.
– Полагаю, у тебя нет выбора, – вздохнул Пол. – Полиции прекрасно известно об исчезновении Сильи. Они проверили все вокзалы и аэропорты, и если бы кто-то увидел женщину, похожую на нее, наверняка уже знали бы об этом. Но ясно же, что Силья не хотела, чтобы ее нашли, поэтому не оставила никаких следов. Что же касается Руби, она откроется, когда будет готова. Но этот момент еще не настал. – Пол подъехал к воротам кладбища. – Я думаю, единственное, что имеет смысл для всех нас, включая Руби, это как можно скорее вернуться в Висконсин. Как только мы покинем это место, моя племянница, возможно, захочет поговорить.
Я выдохнула с облегчением, ведь именно этого и хотела – вернуться домой. Я не могла поверить, что желаемое так легко заполучить.
Руби тоже необходимо уехать из Стоункилла. Генри мертв, Силья исчезла и, возможно, никогда не вернется. Суровая реальность повергла девочку в шок. Ей просто необходимо оказаться там, где можно было бы спокойно погоревать об отце и смириться с бегством матери.
Мы заберем ее с собой, и я о ней позабочусь. Очевидно, что у девочки нет подруг, а поддержку на похоронах ей оказала лишь мисс Уэллс да этот странный доктор Шепард.
Да, для всех нас будет лучше, если мы уедем из Стоункилла.
