– Где Кайманы? – ревел Исайя, когда доклад разведки не последовал в очереди.
Я стукнул себя по лицу.
– Трухина, твою мать! Чем ты занята?!
– В акушерку бл…ть играю! – тут же отозвалась разгневанная богиня деторождения.
Я стукнул Исайю по плечу, тот кивнул.
– Светка! Я к тебе! – крикнул я в рацию и побежал в веткликнику.
В рации продолжались переговоры.
– Отправьте Кайманов на другой берег реки для сдерживания!
– Отставить! Никто не сойдет с северного берега! Держим мосты! – рявкнул Исайя. – Кайманы на эвакуацию! Всех людей по автобусам! Приготовиться драпать отсюда!
Два автобуса стояли прямо за штабом, и уже первые люди высыпали на улицу, не дожидаясь приказа солдат – у них выработался рефлекс на перестрелку. Если зазвучали пули в воздухе, значит необходимо бежать.
Я пересек переулок Джокай, мимо меня проехали четыре Каймана, мне кажется, они даже не увидели меня во тьме. Бурлящий в крови адреналин возбудил рефлексы, и я вовремя отпрыгнул на тротуар.
Кайманы еще не затормозили, а из них уже выбежали солдаты в белорусской зеленой униформе и с резким славянским акцентом требовали людей пошевеливаться:
– Давай, давай!
– Скорее!
– Грузитесь, потом будете искать друг друга!
Сейчас было уже неважно кто с кем сидит, главное – запихнуть всех в автобусы и валить подальше от города.
Легкое эхо выстрелов справа сменилось на оглушительную пальбу, резонирующую по стеклам зданий. На этот раз стрелял уже не FAMAS, а нечто гораздо крупнее. 30-миллиметровая пушка с башни Боксера, например. Видимо, зараженные подбирались к мостам быстрее, чем их отстреливали французы с дальномерными прицелами.
Здесь всего два моста, ведущих на противоположный берег, оба блюдутся бойцами с тяжелой колесной бронетехникой. Нам необходимо удержать тварей на противоположном берегу как можно дольше, потому что как только они пересекут реку и разбегутся по городу, ситуация резко выйдет из-под контроля.
– Твою мать! Они уже здесь! – закричал кто-то.
Крик утонул в радиопомехах. Слева за зданиями раздались длинные автоматные очереди.
– Кто доложил?
– Где они?
– С какой стороны?
– Я ничего не понимаю!
– Пекарь! Разъясни! – кричали командиры, перебивая друг друга.
Командир ЗРК «Роланд» и по совместительству его главный оператор позволил себе пять секунд задержки, прежде чем доложить. Я представлял, как он судорожно выслеживает на радаре подозрительные перемещения объектов в радиусе двух километров. Все перемещающиеся объекты мигали белыми точками на раздражающем оранжевом фоне радара. Зараженных можно отличить от людей по своеобразной ломаной траектории движения и скорости перемещения, которая в два раза быстрее человеческой. А потому чтение радара стало для Пекаря чтением Библии, спасающей наши жизни. За год практики он поднаторел в этом навыке. Когда-то я попытался постичь премудрости чтения радара, Пекарь посмеялся надо мной, увидев, насколько я безнадежен. Честно говоря, за этим делом легко растеряться и психануть: там и волки, и лоси, и брошенные фермерами коровы отображаются, поди отличи их от кровососущих тварей. Радару-то пофиг, кто из них кто, он размеры объекта вычленяет, а не его вкусовые предпочтения. Нам же читать радары жизненно необходимо в буквальном смысле.
К сожалению, пять секунд – невозможно дорого в борьбе с монстрами, которых я завидел еще до того, как Пекарь забил тревогу истеричным выкриком:
– Спартан-2! Восток, ребята, восток! Они уже пересекли мост! Направляются к музею!
А значит направляются к автобусам.
– Вижу их! – заорал Исайя рядом.
Резким движением он вскинул автоматическую винтовку, прильнул к прицелу, и война разразилась на нашей улице.
В каком-то трансе, где мозг резко увеличивает обороты, я целую вечность наблюдал за тем, как из-за угла прямо на меня выбежали три тени. По характерным рыскающим прыжкам на четырёх конечностях было ясно, что это не пехотный отряд из Спартана-2. Те, скорее всего, уже лежат мертвые всего в пятистах метрах от нас, а значит один из мостов потерян.
Как только справа раздались первые выстрелы Исайи, мозг вышел из замедленной реальности, оцепенение отпустило, я выставил винтовку вперед, вжал приклад в правое плечо и зажал спусковой крючок.
Пули тут же засвистели в сторону кровожадных монстров, скрывающихся в тенях ночного города. Я едва видел, куда палил, лишь визги обозначали попадание в цель. Но тени продолжали приближаться, изредка они сверкали белесыми вспышками, когда на них падал тусклый свет луны, скрывающейся за облаками, а потом они наконец выбежали на открытую местность и я увидел их.
Небесное светило, словно подговоренное богом, вылезло в эту ночь в первый свой долбанный раз, чтобы мы лицезрели изобретение создателя во всем его уродстве и ужаснулись.
Изорванные в клочья одежды, забрызганные кровью и мешковатые на высохших телах, до сих пор свидетельствовали об их прошлых жизнях: цветастое ситцевое платье, какие бывают у фермерских жен; белый воротничок в истертом на локтях твидовом костюме, как у страхового агента; бунтарская футболка с факом на груди и чересчур короткие шорты, как у подростка, переживающего половое созревание. До созревания дело так и не дошло, потому что девчонка превратилась в лысого монстра, бегущего на меня на четырех конечностях. Они скалились и рычали так громко, что я услышал их задолго до того, как увидел.
С опытом я стал различать их возраст. Не человеческий, а зараженный. Чем дольше человек бегает в форме монстра, тем больше он в него превращается. Тело усыхает из-за отсутствия белка в пище, кровь питает их развитые мускулы – придает им небывалую мощь. Время и пища растит им мышцы на ногах и руках, конечности становятся одинаково массивными и длинными, а также сильными настолько, чтобы прыгать на три-четыре метра. Ротовая полость деформируется, зубы сменяются на острые клыки в три сантиметра длиной, а их тип питания – плотоядный – развивает челюсти в широкие пасти, чтобы можно было мясо отрывать килограммовыми ломтями. Таких «опытных» кровососов мы, слава богу, видели нечасто. Говорят, двое таких могли перевернуть джип. Кто бы мог подумать, что у кровососов есть свои собственные стадии созревания.
Превращение этой троицы произошло около полугода назад, потому на головах еще виднелись остатки волос, нижняя челюсть не так сильно свисала вниз на растянутых жевательных мышцах, но они уже устойчиво пользовались четырьмя конечностями и быстро сокращали расстояние между нами.
Исайя стрелял рядом со мной. Рядом с ним на подмогу прибежал Гризли. Рядом с Гризли в шеренгу выстроились еще четверо немцев.
Хор из выстрелов окатил центральную улицу, взрывающиеся заряды вылетали из разгорячённых дул, отдающих паром на морозе, вспышки пороха разрезали плотный сумрак города. Наконец, бывший страховой агент полег в битве за теплую кровушку – порядка десяти пуль размозжили его лицо так, что на нем ни клочка белой кожи ни осталось. Выстрел в голову – единственное, что отправляет этих тварей в ад. Фермерская жена покатилась кубарем, когда пуля раздробила ей запястье, и та потеряла равновесие. Двое бойцов расстреляли ее в упор – мозговая кашица вылилась из раздробленного черепа всего в паре метров от нас. Выстрелы поймали девчонку-хипстершу в воздухе, когда она прыгнула, целясь когтистыми руками в лицо одного из бойцов. Удары пуль сбили ее скорость, и она упала прямо к ногам экзекуторов.
