– Злые пришельцы! Плохие пришельцы! Они заставляли меня есть пальцы! Не хочу! Не буду!
– Папа!
– Звезда, Хай Лин! Тебе нужна звезда!
– НЕТ НИКАКОЙ ЗВЕЗДЫ! – заорала я.
Впервые в жизни.
И тут поняла, что и сама я на грани.
И хотя у меня не было ни друзей, ни родственников в Бадгастайне, произошедшее сильно сбило меня с пути. С трудом верилось, что сыкота-Триггер мог сотворить подобное! Но на то ведь он и сыкота. От него ничего кроме подлости не дождешься.
Папа вдруг замолчал, нахмурился, а потом укорительно закачал головой.
– Моя Бай Хуа. Моя Хай Лин. Моя сильная Хай Лин.
Я вдруг заплакала и обняла отца.
– Прости, пап.
Нервы как натянутые струны, вот уже начали лопаться одна за другой, и я кричу на собственного отца, которого лелею, как дитя.
Я больше не могла находится рядом с ним. Его шизофрения давила на меня похлеще смертей невинных людей. У меня уже не осталось сил терпеть его выходки. И в какой-то момент я подумала, что было бы лучше, если бы он остался в Бадгастайне.
Я замотала головой, прогоняя непрошенные эгоистичные мысли. Ну ты и сука! Как ты можешь говорить так о своем родном отце? Да потому что я устала постоянно печься о нем! Потому что своей жизнью хочу пожить! Потому что он больной и ему ничего не поможет!
Потому что он обуза.
Я зажмурилась и дала себе пощечину. Реальную.
Не смей так говорить, дрянь!
– Хай Лин, – крадучись позвал папа, словно слышал мои мысли.
Как бы он меня ни бесил сейчас, я разжала веки и взглянула на него.
– Тебе нужна звезда. Пришельцы там высоко. Я сбежал от них на звезде. Тебе нужна звезда!
Я решила оставить, все как есть. Не будет спать, ну и черт с ним. Надоело сюсюкаться, как с маленьким.
– Пап, мне надо идти. Вот, я оставлю здесь. Выпей и ляг спать.
Я поставила чашку на тумбу рядом с кроватью и вышла из спальни.
Я постояла возле двери немного, прислушиваясь, но он так и не притронулся к чашке, а лишь ходил из угла в угол и причитал про своих пришельцев.
Как же меня все задолбало!
Я пошла в лабораторию, где мы впервые за последний день собрались все вместе, отойдя от первого шока. Каждый продолжал думать о чем-то своем, и я знала наверняка, что это что-то – сожаление. Сожаление о том, что не взял с собой побольше солдат в миссию. Сожаление о том, что не успел сказать. Сожаление о том, что сказал ненужное. Сожаление о том, что дал шанс ублюдку, который замочил нас всех.
О последнем думали все.
Двадцать шесть человек плюс эти два чудика-мертвеца. Вот и все, что осталось от Бадгастайна. Почти двести пятьдесят человек погибли от руки Триггера, который все никак не хотел успокоиться и пытался нас достать всеми способами. Теперь вот ядерный нашел.
Мы все собрались в просторной лаборатории, которая в первый день нашего визита казалась мертвой. Теперь же она стала нашим домом. Я прям даже не знаю, радоваться за нас или горевать оттого, что мы уже третий дом себе сменили.
Кристине и Генри, конечно, спасибо за то, что они пытались подбодрить нас своими исследованиями, рассказывали о событиях из Хроник, чему-то учили, отвлекали, кормили и разве что пузики не гладили да сказки на ночь не читали.
Ох, моих детей ждет жестокая участь, я им сказок из своей жизни похлеще «волчок-кусает-за-бочок» расскажу. Вообще спать не будут!
Фунчоза вдруг зарычал и бросил на стол свое драгоценной яйцо-Тамагочи. А потом уронил голову на руки.
– Сдохла, – коротко ответил он на мой немой вопрос.
– Акира может переродиться, – напомнила я ему.
Сейчас вроде очередь щеночка.
– Да. Вот только Каришка не может, – тихо ответил Фунчоза.
И снова в лаборатории повисло тяжелое молчание. Этой ночью я впервые открыла для себя, что Фунчоза умеет плакать. Я проснулась от его беспокойного сна и уже хотела как следует надавать ему по почкам, чтобы перестал ворочаться, а потом увидела отблески на щеках. Не знаю, что ему снилось, но знаю, что отблески эти были слезами.
Вот так Триггер сломил самых сильных из нас. Если Фунчоза больше не может терпеть все это дерьмо, то что говорить про остальных?
Вдруг в зале появилась Тесса. Даже не знаю, что первее я заметила: ее саму или ее запах. Выглядела она ужасно, видимо эти два дня она провела где-то в канализационных шахтах, питаясь крысами и экскрементами людей.
– Ну наконец-то появилось и наше чудовище, – первым отреагировал Фунчоза.
Он никогда не упускал возможности подтрунить на Тесс, но сейчас скорее сделал это автоматически нежели со смакованием своих гениальных шуток.
Нас всех разбила трагедия. Кого-то ровно пополам, кого-то едва-едва, а кого-то полностью в пыль. Как Тессу, например. Она даже не обратила внимание на очередной выпад Фунчозы. Мне кажется, она вообще едва нас замечала.
– Арси, есть что-нибудь?
Она подошла сразу к хакерше, и меня охватило легкое возбуждение. Почему-то от осознания того, что Тесса не сдалась, даже после того, как уничтожили весь Бадгастайн, появилась надежда на то, что мы справимся с этим. Я не особо люблю Тесс, но она самая сильная и сообразительная из нас, всегда была нелюдимой и презираемой за это, но, черт возьми, я солгу, если скажу, что не хотела видеть ее в Падальщиках. Именно с ее изуродованным шрамами лицом Падальщики всегда и ассоциировались. Она бунтовала ради нас, шла на смерть ради нас. Она наш светоч, который мы одновременно боготворим и ненавидим за ее качества.
– Абсолютно ничего. Я не могу пробить защиту. Я не знаю, куда шел звонок из бункера.
– А что насчет остальных бункеров?
– Тоже глухо. Есть просто список, но координаты зашифрованы ключом. Защита мощная.
Разумеется. Коды к ядерным ракетам это не пароль от почты типа «123qweasd». Какими бы мы хорошими ни были, но Арси не сможет взломать военную тайну.
– А что насчет радаров? Они ведь нашли нас не только из-за того гребанного звонка! – предложила Жижа.
Тесса тут же отреагировала на новость, она-то небось все это время думала, что единственная была виновата в уничтожении Бадгастайна. Не единственная, но виновата все же была.
– Звонок поступил на радиорелейную станцию в двадцати километрах от Бадгастайна, а дальше уже наша антенна словила сигнал. Но я тоже шифровала сигнал, и попыток взломать мою систему не было. Это значит, что они просканировали местность возле станции, чтобы найти Бадгастайн, – ответила Арси.
– Скорее всего, это был тепловизор с геопространственной привязкой, типа терморадара. У нас здесь такой же стоит. Все военные объекты оснащали ими во время Вспышки, – вставил Генри.
