– Сработает.
– Почему ты так уверена?
– Потому что верю в тебя.
– Почему? Я ведь идиот, который вечно ошибается.
– Именно поэтому я верю в тебя. Ты больше не допустишь ошибок.
Кейн нахмурил брови, и я впервые увидела, как увлажнились его глаза.
– Они не умирают, они все бродят в том тумане, а значит там окажусь и я. И я буду ждать, когда ты за мной придешь.
Кейн продолжал смотреть на меня взглядом, каким провожают умирающего родственника на тот свет. Сейчас он отключит меня от систем жизнеобеспечения, потому что это единственный способ для нас всех выжить. Он убьет меня, чтобы у них появился шанс спастись.
Кейн едва заметно кивнул. Арси тяжело вздохнула, представляя весь масштаб затеи.
Я включила наушник, и на меня нахлынул шквал голосов.
– А че? Пусть помрет! Давно пора! Заколебала уже!
– Фунчоза, заткнись!
– Она ж привела нас сюда зачем-то, хоть посмотрим на ее казнь!
– Фунчоза, я клянусь, я порву тебя в клочья!
Разумеется, перепалка была между Калебом и Фунчозой.
– Тесса! – кричал брат. – Ты пожертвуешь собой ради того, в чем мы не уверены! Мы не знаем, что с тобой произойдет после превращения. Захочешь ли ты участвовать в этой войне или нет, может, ты вообще убежишь отсюда в леса! И что нам потом делать? Мы тебя ни в жизнь не найдем!
– Тесса, пожалуйста, не делай этого! Это самоубийство! – молил Калеб.
Брат продолжал обвинять меня в чрезмерном фатализме с моим вечным желанием спасти всех и вся, Зелибоба с Перчинкой напоминали о том дне, когда я была на грани и как клялась больше не падать так глубоко в жажду. Калеб же разрывался между данной мне на террасе Бадгастайна клятвой и своим истинным желанием.
– Черт бы тебя побрал, я не хочу снова терять тебя, Тесса! – уже заорал он.
После этого в наушнике снова наступила тишина.
Мне еще никогда не было так страшно, но я понимала, что все события в моей жизни вели меня к сегодняшнему моменту. Жизнь учила меня терпеть лишения, ожесточала в суровых боях, подложила меня как подстилку Триггеру, и в конце пути подвела меня к жертве.
– Прости, Калеб, но я предупреждала тебя: я всегда ныряю очень глубоко, – произнесла я, поставив точку в споре.
Я посмотрела на иконку Калеба на дисплее, легонько провела по ней пальцем, фотография открылась во весь экран планшета. Такой красивый и жизнерадостный в свои восемнадцать, когда его взяли в основной состав Падальщиков. Всю жизнь мы прошли с ним бок о бок, но все же на уровне вытянутой руки. И теперь я поняла, почему всем своим нутром чуяла, что должна держаться от него подальше. Потому что этот день – день, когда придется пожертвовать всем, что я люблю – настал. Я много ошибок совершила в жизни, но сейчас была горда собой за то, что все эти года топтала привязанность, хоронила любовь, была изгоем. Потому что сейчас без всего этого груза решится на самоубийство легче.
Иконка Калеба на карте отделилась от Аякса Маяка и я поняла, что он выбежал из БМП, несясь ко мне на помощь, которую я не ждала и которую никогда не приму. Его попытка спасти меня бессмысленная.
– Тесса, не делай этого! – послышался его запыхавшийся голос в наушнике.
Ему ни за что не успеть и он это понимал. Я отвела Аякс Бодхи далеко от остальных. Я засунула в Бодхи лишь тех, кто поможет мне покончить с жизнью.
– Мы все чем-то пожертвуем сегодня, – заговорила я. – Друзьями, родственниками, собой. Но ведь потому мы и стали Падальщиками. Мы готовы на жертвы, потому что другие – нет. Мы не победим в этой войне, если не отдадим ей все без остатка. Наша судьба, полная лишений и потерь, готовила нас именно к этому дню. Готовила нас, чтобы мы стали сильнее, выносливее, жестче. Чтобы в момент, когда придется отдать самое дорогое, мы не дрогнули.
Я смотрела на фотографию Калеба, слезы сами скатывались по щекам.
– Тесса, пожалуйста! – взмолился Калеб.
Его иконка остановилась всего в пятистах метрах от Аякса Маяка, он понял, что его попытки бесполезны.
Я утерла слезы и сделала глубокий вдох, возвращая самообладание и взглянула на Кейна.
Он едва заметно кивнул, а потом достал свой волшебный чемоданчик и стал собирать капельницу. Вот так без слов и уговоров. Казалось, за тот короткий миг, что судьба подарила нам, мы узнали друг друга до дна. Может, он и нашел свою Кристину, но Кристина не знает его таким, каким он стал спустя сорок лет после Вспышки. Зато знаю я. Мы с Кейном стали хранителями наших маленьких секретов, и никто не отнимет у нас этого. Например, я знаю, что по утрам после пробуждения он любит почесать именно левое яйцо, а не правое. А еще знаю, что чай он готовит, вливая заварку в кипяток, а не наоборот – просто извращенец какой-то. А еще я знаю, что он хладнокровный наблюдатель, он никогда не вмешается в процесс, который изучает, и это делает его отличным союзником в моем плане.
Из нас бы получилась паршивая пара влюбленных, мы всегда были бы объединены лишь целью, задачей, миссией, в остальном же оставались бы абсолютно разными. Но этой единственной схожей черты было достаточно, чтобы спасти мир.
Кейн подвесил пакет с человеческой кровью над моей головой.
– Сколько? – спросил он.
– Вливай по максимуму, – ответила я, закатывая рукав.
– Пятьсот миллилитров, – вынес он вердикт.
Я положила руку на бедро, Кейн без церемоний установил шину, быстро нашел вену и вонзил иглу. Он даже не спрашивал у меня разрешение открыть зажим-регулятор, как в первый раз, а просто вставил.
«Чем-то это похоже на первый секс: сначала он спрашивает хорошо ли, не больно ли, хочешь остановиться? А в следующие разы уже бесцеремонно вставляет», – сказал Робокоп, внезапно появившийся за спиной Арси.
Я хмыкнула, а потом улыбнулась и помахала ему рукой. Он радостный оттого, что я наконец признала его существование, помахал в ответ.
Кейн и Арси озадаченно огляделись.
– А я увижу тебя в тумане? – спросила я у галлюцинации.
«Детка, мы с тобой там на таких радугах будем кататься! Я тебе такие маникюры наделаю, ты просто обалдеешь!» – говорил он, жестикулируя на манер латиноамериканки. И все размахивал кисточкой от лака для ногтей.
Я улыбнулась.
– Думаю, с тобой будет весело там, – сказала я ему.
Робокоп расплакался от моих комплиментов в его адрес. Я еще никогда не была с ним милой. Все отмахивалась от страха того, что я галлюцинирую, пыталась убежать от него, спрятаться, задержать его появление. Теперь же, когда конец так близок, я перестала его бояться, он мне даже нравился.
Кейн лишь обеспокоенно поглядывал на меня, видя в милой галлюцинации опасного предвестника.
