– А где вы были после одиннадцати?
– Как всегда, пошел прогуляться, а заодно заглянул в лавку молочника. По пути на рынок я и застал медведя с проклятой булкой на носу, будь она неладна!
– С Колобком, – машинально поправил я.
– Ну да, я так и сказал, – уставился на меня Лисье.
– Полиция опрашивала молочника? – спросил Шерлок Зай, задумчиво покусывая чубук трубки.
– Опрашивала, – буркнул в ответ Лисье. – Тот подтвердил мои слова, но инспектор сказал, что его показания не имеют значения, мол, у меня было предостаточно времени, чтобы расправиться с булкой.
– Возвращаясь с рынка, вы приближались к месту, где произошло… м-м… произошла стычка Колобка с медведем?
– Что мне там делать? – передернул плечами Лисье. – Я и думать-то о них уже забыл. К тому же все случилось несколько левее тропинки, возле малинника. Там медведи обычно кормятся, а мне, знаете ли, без надобности как-то.
– Что вы делали после того, как покинули лавку молочника?
– У молочника я купил жбан сметаны, после заглянул в булочную, приобрел там батон – видеть их больше не могу! – потом взял свежую газету на углу и отправился домой. Дома меня и сцапали.
– А батон? Вы его съели?
– Разумеется! Я люблю есть их свежими: хрустящая корочка, нежный мякиш. – Лисье закрыл глаза и закачался, облизываясь. Потом лис вновь распахнул слезящиеся глаза и добавил: – Догадываюсь, о чем вы спросите дальше. Сметану я тоже почти съел.
– В каком смысле – почти?
– В прямом, – моргнул Лисье. – Доесть мне ее не дали. Заявился болван инспектор и, не успел я толком утереть морду, как оказался в налапниках.
– Значит, крошки в вашей норе от батона?
– Ясно дело! От чего же еще?
– И сметана там тоже осталась?
– Полкрынки, если полиция не вылакала.
– Хорошо, – протянул Шерлок Зай, почесывая лоб чубуком трубки. – Господин Лисье, еще один вопрос: есть ли у вас враги?
– Враги? – задумался лис, уставившись в потолок камеры. – Навряд ли. Я стараюсь ни с кем не конфликтовать. Хотя завистники вполне могут быть. Все-таки у меня неплохая коллекция ножей…
– И последнее: вы не могли бы поточнее описать Колобка?
– Конечно, могу! Совершенно круглый, с поджаристой корочкой. Размер… – Лисье что-то прикинул в уме. – Сантиметров тридцать, не меньше. Глаза большие и нахальные. Бандитская, в общем, физиономия. Рот до ушей. Еще лапы: верхние – короткие и сильные, а нижние – плоские, с овальными ступнями.
– У вас неплохая память, господин Лисье. И наблюдательность на высоте, – похвалил Шерлок, выбивая о решетчатую дверь погасшую трубку. – Мы обязательно все проверим.
– А как вы считаете, господин Зай, – Лисье подался вперед, но не решился выйти из клетки, – у меня есть шанс?
– Шанс есть всегда! Я постараюсь сделать все зависящее от меня для установления истины. Надеюсь, вы не соврали.
– Мамой клянусь! – Лисье бухнулся на колени, молитвенно сложив лапы. – Не ел я этой булки, будь она проклята!
– Успокойтесь. Я вам верю.
Шерлок Зай кивнул и, отвернувшись, направился к стоявшему чуть поодаль Листрейду.
– Ну что, дорогой Зай, вы удовлетворены? – спросил инспектор, когда мы с Шерлоком Заем подошли.
– Вполне. А теперь я хотел бы взглянуть на улики, если не возражаете.
– Нисколько! Только я закрою клетку.
В кабинете, куда мы вскорости вернулись втроем, Листрейд сразу прошел к столу. Из вместительного сейфа, встроенного в правую тумбу, он достал длинный, ржавый нож и два пакетика с картонными бирками на веревочках.
– Вот, прошу! – важно произнес он, выкладывая улики на стол. – Секач мы изъяли у Лисье, – пояснил Листрейд, указав на нож. – Хитрый лис решил его спрятать, повесив между других ножей на стену. На нем экспертам удалось обнаружить следы крови.
– Крови? – воззрился на инспектора Шерлок Зай.
– Да-да, именно крови! Казалось бы, на ржавчине невозможно ее увидеть, но мы ее обнаружили. Не правда ли, наука удивительно шагнула вперед?
– Возможно, – сдержанно согласился Шерлок Зай, внимательнее приглядываясь к ножу.
– Но я не совсем понимаю, при чем тут кровь? – спросил я, хотя от подобного заявления меня передернуло. Вида крови и ран я категорически не переваривал.
– Ну как – при чем? – растерялся Листрейд. – Это же орудие убийства!
– Смею вам напомнить, дорогой Листрейд, – произнес Шерлок Зай, смущенно почесывая нос, – что так называемый Колобок, как бы поточнее выразиться… он, по сути – хлебобулочное изделие.
– И что же? – спросил инспектор.
– Насколько я осведомлен в пекарном дела, крови в хлебе не бывает.
– Вы уверены? – засомневался Листрейд, подозрительно поглядывая то на Шерлока Зая, то на меня.
Мы оба дружно закивали.
– Кх-м. – Листрейд после секундного замешательства кашлянул в кулак и, взяв со стола здоровенный нож, повертел в лапе. – Пожалуй, вы правы. Но откуда в таком случае на ноже кровь?
– Могу предположить, что кровь могла попасть на клинок гораздо раньше, чем нож оказался у Лисье. Ведь он утверждает, что кукри ему подарили на день рождения.
– На мой взгляд, крайне спорное утверждение, господин Зай! – заартачился Листрейд. – Но, сдается, насчет крови вы правы – нож, по-видимому, не имеет отношения к данному преступлению. Хотя…
– Хотя – что? – спросил я, не дождавшись продолжения.
– Да нет, ничего. Но вот корочка хлеба и крошки неопровержимо доказывают факт съедения хитрым лисом Колобка.
– Разрешите, мы с моим коллегой их осмотрим? – Шерлок Зай протянул лапу к пакетикам, лежащим на краю стола.
– Дорогой Шерлок, мне кажется, в том нет необходимости. – Листрейд мгновенно вцепился в пакетики, как будто боялся, что Шерлок Зай что-нибудь сотворит с ними.
– И все же! – продолжал настаивать Шерлок Зай. – Если улики действительно веские…
– Хорошо, – скрепя сердце согласился инспектор. – Только, прошу, не повредите их ненароком.
– Обещаю.
Листрейд, помедлив для проформы, осторожно передал пакетики Шерлоку Заю. Тот развернул их, тщательно оглядел содержимое, принюхался, а затем передал мне один из пакетиков.
– Что скажете, коллега?
Я принял пакет, осторожно извлек жесткую корочку и повертел перед глазами. Листрейд очень внимательно и с некоторым подозрением наблюдал за моими действиями. Его взгляд сильно меня смущал, но я заставил себя не отвлекаться на пустяки и думать только о деле.
Поднеся корочку к клюву, я деловито обнюхал ее, потом осторожно отломил крохотный кусочек, сунул в клюв и долго и сосредоточенно перекатывал сухую крошку на языке.
