Вы спросите: а как насчет женщин, которые были любовницами женатых мужчин? Как вам сказать... Существует старинная, классическая сказка, повествующая о жене, лежащей на смертном одре и призывающей к себе гейко, чтобы со слезами на глазах поблагодарить за заботу о муже. Потом, когда жена умирает, гейко становится второй женой. И они с мужем живут долго и счастливо.
Однако в реальной жизни такое происходит крайне редко.
Я помню одну особенно волнующую историю. Две гейко были любовницами одного муж– чины – богатого торговца сакэ. Обе они решили однажды нанести визит его жене, чтобы убедить ту дать мужу развод. Поставленный перед неразрешимой дилеммой, мужчина покончил жизнь самоубийством.
Я получила больше десятка серьезных предложений от клиентов, просивших, чтобы я оценила их сына или внука в качестве потенциального мужа, но без раздумий всем им отказала. Мне только что исполнилось восемнадцать, и я не могла всерьез думать о замужестве. Прежде всего, потому, что не могла представить себе жизнь, в которой я не смогу танцевать.
На протяжении последующих лет я встречалась со многими молодыми мужчинами. Я привыкла к мужской компании, но подходящие мне по возрасту юноши казались скучными и занудными. После кино и чашки чаю я не могла дождаться, когда же вернусь домой.
После обряда мизуагэ следующий важный поворот в жизни манко – это церемония эрикае, или «превращение воротника». Это происходит, когда майко меняет красный вышитый воротник «ребенка» на белый воротник взрослой гейко. Как правило, все случается приблизительно в двадцатилетнем возрасте. После этого гейко обязана сама справляться со всеми своими проблемами.
Я хотела провести эрикае на свой двадцатый день рождения (в 1969 году). Но в Осаке на следующий год была запланирована Международная выставка, и власти запросили так много майко, как только возможно, чтобы развлекать огромное количество собирающихся приехать сановников. Соответственно, они попросили Кабукай о поддержке, а Кабукай обратился к нам с просьбой подождать со становлением гейко еще один год.
В тот год я развлекала много важных персон. В апреле 1970 года меня пригласили на банкет, устраиваемый для принца Чарльза. Вечеринка проходила в ресторане «Китчо» в Сагано, он считается лучшим рестораном в Японии.
Был прекрасный солнечный день, и, казалось, принц Чарльз прекрасно проводит время. Он ел и хвалил все, что ему подавали. Мы сидели в саду. Хозяин ресторана готовил крошечную сладкую рыбку, местное лакомство. Я обмахивала себя одним из самых любимых моих вееров. Принц улыбнулся мне и попросил дать ему возможность получше его рассмотреть. Я протянула ему веер. Прежде чем я поняла, что происходит, принц Чарльз вытащил ручку и поставил мне на моем веере свой автограф. «Только не это», – ужаснувшись, подумала я. Я любила этот веер и не могла поверить, что принц расписался на нем, не спросив меня. Мне было не важно, кто он такой. Я считала такой поступок неприличным. Он протянул мне веер обратно, конечно же думая, что я буду польщена.
– Пожалуйста, примите этот веер в подарок от меня, – сказала я на своем лучшем английском, – это один из моих самых любимых.
Гость выглядел озадаченным.
– Вы не хотите мой автограф? – спросил он.
– Нет, спасибо.
– Я никогда еще не слышал таких слов.
– В таком случае, сэр, возьмите этот веер и подарите кому-нибудь, кому нужен ваш автограф. Когда я уйду отсюда, мне нужно посетить другой банкет, и будет неприлично, если я появлюсь перед гостем с веером, на котором расписался кто-то другой. Если вы не хотите забрать его, я сама позабочусь о нем.
– Хорошо, – ответил принц Чарльз.
Он все еще выглядел растерянным, а я продолжала держать в руках испорченный веер.
У меня не было времени бежать домой и брать другой веер, так что я позвонила и попросила служанку принести мне его. Отдавая ей испорченный Чарльзом веер, я приказала избавиться от него. Позже я столкнулась с майко, которая тоже была на банкете в саду.
– Мине-тян, – окликнула она меня, – а что случилось с тем веером?
– Не знаю. А что?
– Если ты не возражаешь, я бы хотела забрать его себе.
– Надо было сказать мне раньше, – ответила я. – Думаю, его уже выбросили.
Она немедленно позвонила, чтобы проверить это. К сожалению, было слишком поздно. Служанка сделала так, как я просила, и уничтожила вещицу. Моя подруга оплакивала потерю сувенира, но у меня не было подобных чувств. Мне по-прежнему казалось, что принц Чарльз испортил ценную вещь.
27
Я еще никогда не была так занята, как в год Осакской Международной выставки. У меня было столько встреч с иностранными гостями, что я чувствовала себя сотрудницей Министерства иностранных дел или приближенной императорского двора. Потом заболела одна из моих подруг, и я согласилась заменить ее на Мияко Одори. Мой график стал еще напряженнее, достигнув наивысшей точки. Кроме того, одна из майко окия, по имени Чиёэ, тайно сбежала. Нам нужно было справиться с проблемами, возникшими из-за ее побега.
И наконец, была еще одна гейко, доставляющая много хлопот. Ее звали Яэмару, и она оказалась совершенно невозможным человеком. Она являлась одной из «младших сестер» Яэко (несмотря на то, что была старше меня). Они обе друг друга стоили. Яэмару сильно пила и напивалась почти каждую ночь. Служанкам все время приходилось почти притаскивать ее домой, где бы с ней это ни случалось. Когда ее приводили, девушка выглядела ужасно: волосы были растрепаны, а кимоно измято. И характер у нее оказался тяжелый.
Сколько бы тетушка Оима или мама Масако ни ругали ее, Яэмару всегда просила прощения и обещала стать лучше. Она держалась неделю, а потом все начиналось сначала. Так продолжалось годами.
Вы, наверное, недоумеваете, почему все мирились с таким поведением. Причина проста. Яэмару была лучшей тайко – барабанщицей – в Гион Кобу, одной из лучших в Японии. Она играла важную роль в Мияко Одори, и все зависели от нее, но никогда не были уверены, что она справится. Она опаздывала в театр и страдала от похмелья, но в тот момент, когда она брала в руки палочки, девушка преображалась. Она была чудесна. Никто не мог ее заменить.
Несмотря на то что Яэмару была нашей непреходящей головной болью, мама Масако закрывала глаза на ее выкрутасы и заботилась о ней. Но той весной Яэмару создала еще большее количество проблем, чем обычно. Потом убежала Чиёэ. В один прекрасный день она исчезла вместе со своим любовником, оставив только своя неоплаченные долги. Так же, как и Яэко много лет назад.
Как атотори я ощущала большую ответственность за финансовое состояние окия. Я чувствовала необходимость работать еще больше, особенно когда Яэмару была слишком пьяной, чтобы выступать, или после побега Чиёэ. Несмотря на то, что я почти ничего не знала о деньгах, все равно понимала: я – основная поддержка окия. Я выступала на Мияко Одори тридцать восемь дней из сорока и так устала, что едва держалась на ногах. Как-то я прилегла в комнате для служанок, за чайной комнатой. Ко мне сразу же зашла старшая учительница.
