Таде, Вийт и Фирс вошли в боковую залу, которая, если честно, выглядела скорее как большая контора – бесчисленные шкафы, огромный стол, телеграфный аппарат, исчерченные мелом деревянные доски, множество бумаг.
– Устраивайтесь, устраивайтесь! – суетился Анфир Житеславович.
Появился Диодор с подносом чая. Расставив всё на столе, он не ушёл, а замер у входа, подле истопника.
Вийт, чувствуя себя неудобно, несколько раз на него оглянулся.
– Ничего, ничего, – забормотал Таде. – Отец Диодор – мой верный помощник. Как ваш Фирс у вас.
Ронислав Вакулович неуверенно пожал плечами.
– Меня интересует, почему вы или ваши люди постоянно оказываетесь подле мест, где происходят странные происшествия, – проговорил Вийт. – Горят опытные станции, приходят в негодность лаборатории, разбиваются макеты, со страниц приключенческих романов вдруг сходят вполне реальные пираты…
– Что вы говорите! – воскликнул Таде. – Я в поездках мало интересуюсь местными новостями…
Чай был горячий, ароматный, вкусный. Вийт вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел. Пришлось, поправ приличия, схватить парочку печений.
– Видите ли, – проговорил сыскной надзиратель, жадно жуя, – метод, которым я пользуюсь…
– Дедуктивный! – вскричал Таде, будто само слово доставляло ему удовольствие. – При верности посылок, верен и вывод!
– Именно так, – кивнул Вийт. Он потянулся ещё за парочкой печений. – Вы находитесь в каком-нибудь городе. В то же самое время в том городе происходит определённая неприятность. Что из этого следует?
– Что? – хмыкнул Анфир Житеславович. – Ваш дедуктивный метод, конечно, делает вывод, что либо меня притягивают такие «неприятности», либо я их притягиваю!
– Скорее производите, – ровно сказал Вийт.
В такой момент надлежит смотреть подозреваемому в глаза, но голод Ронислава Вакуловича только распалился, и сыщик, не выдержав и двух секунд положенного пристального взгляда, потянулся за очередной порцией печенья.
– Могу ли я предложить вам рябчиков в качестве перекуса? – спросил Таде, проследив взглядом за его рукой. – С ананасами рябчики просто великолепны! Под шампанское!
– Благодарю, – от стыда Вийт залился краской. Пальцы с зажатым печеньем замерли в воздухе. Воспитание говорило, что есть это печенье теперь нельзя, но куда девать уже взятое? Поколебавшись, детектив положил его себе на блюдце. – Я воздержусь.
– Жаль! – вздохнул фабрикант. – А почему бы вам не сменить метод? Попробовать индукцию? Путь обобщения наблюдений?
– Увы, индукция против вас в ещё большей степени, – покачал головой Вийт. – Она говорит, что набранных фактов достаточно, чтобы сделать общий вывод – вы ездите в свои поездки именно для того, чтобы совершать эти преступления! Одно-два происшествия могли бы быть случайностью. А если десять? А если они происходят год за годом?
– О нет-нет! – замахал руками Таде. – Давайте перейдём от неполной индукции к полной! И тут всё сразу изменится! Если хотя бы одно событие произошло, когда меня рядом не было, значит, я тут ни при чём! Вы можете утверждать, что нигде в мире ни разу в моё отсутствие не горели опытные станции, не приходили в негодность лаборатории и не разбивались макеты?.. Кстати, макеты чего?
Вийт сделал предумышленно долгий глоток чаю, а потом чётко произнёс:
– Всё, о чём мы говорим, так или иначе связано с нафтой или электричеством.
Таде замер. Несколько секунд он смотрел Вийту в глаза. А потом расхохотался.
– Я-то думал! – всхлипывал он через смех. – Я думал, золото, бриллианты, акции! Картины! Старинные рукописи, наконец! А тут! Электричество!
Вийт, воспользовавшись тем, что хозяин отвлёкся, бросил-таки печенье в рот.
– Кто-нибудь пострадал? – раздался голос сзади. – Какова ценность разрушенного?
Сыщик обернулся. Вопрос задал Диодор.
– Вы сказали «преступления», – произнёс тот. – Это слово предполагает ущерб. Но какой ущерб, если речь идёт о вещах, которые никому не нужны? Я ведь всё правильно расслышал?
– Да-да! – закивал, всё ещё смеясь, Таде. – Правильно! Нафта или электричество! – и он, начавший уже было успокаиваться, взорвался новым приступом смеха. – А с исследователями бабочек ничего не происходило? Или со звездочётами?
– Оборудование лабораторий что-то стоит, – возразил Вийт. – Равно как и сооружения опытных станций. И вам ли не понимать ценность плодов умственного труда…
– Вы знаете, сколько у меня денег? – спросил Таде, явственно стараясь хоть немного поостыть, но смех всё равно то и дело пробивался наружу. – Не сходя с этого места, я могу купить целую страну! Или несколько! Даже континент какой захудалый! Неужели бы меня заинтересовала парочка реторт? И не украсть, а просто разбить? Полноте! Я из этих ваших реторт могу мост выстроить прямо в Северо-Американские Соединённые Штаты! А сверху ещё и листовым золотом покрыть! Чтобы красивее было!..
– Кроме логики, есть ещё и факты, – откинулся на спинку кресла Вийт. – Диодора видели подле нескольких мест преступления…
– Что ж, – развёл руками Анфир Житеславович, – быть рядом не возбраняется, не так ли?
Таде поцеловал руку Ветране Петровне, и барышня легко вспорхнула на подножку паромобиля Вийта.
– Езжайте на конном экипаже! Встретимся на месте, подле собора! – крикнула молодая графиня слугам в чёрном. Потом повернулась к фабриканту. – Ждём вас на свадьбе!
– Приглашение я получил на прошлой неделе, спасибо! – воскликнул Таде. – Надеюсь, мой подарок вам понравится!
Монах Диодор стоял за его спиной мрачной неподвижной статуей.
– В таком случае, до завтра! – отвечала девушка фабриканту, устраиваясь на пассажирском диване подле Вийта.
Паромобиль выпустил струю пара, стронулся с места и покатился к выезду из поместья. Из своей будки выбежал привратник, открыл ворота, замер в поклоне. Экипаж миновал его, вывернул на дорогу и помчался в город.
– Ну, что скажешь? – спросил Вийт, повернувшись к Фирсу, когда ворота поместья исчезли из виду.
Тот молча приподнял указательный палец.
– Он думает! – рассмеялся детектив, наклоняясь к невесте. – Странное это расследование – виновные известны, но зачем им всё это непонятно…
Ветрана Петровна быстро оглянулась. Дорога с нависшими над ней соснами была пустынна. Барышня обвила руками шею Вийта и потянулась губами к его губам…
Этот поцелуй долгим не получился. Уже через несколько минут паромобиль стал притормаживать.
Молодая графиня Мйончинская поспешно села прямо и, чтобы скрыть смущение, стала потуже завязывать под подбородком ленточки шляпки. Губы её вспухли. На щеках горел румянец.
