Стало понятно, что судно не только поднимается, оно ещё и перемещается в сторону.
Пассажиры, как заворожённые, прилипли к окну. Шли минуты, но никто так и не нашёл в себе сил оторваться от прекрасного зрелища.
– Мне непременно нужно написать об этом стихотворение! – в восхищении прошептала юная графиня. – Или даже поэму!
В салоне раздался мелодичный звон колокольчика в руках одного из стюардов.
– Мы достигли высоты в три тысячи футов, что составляет почти тысячу метров, – объявил он. – На этой высоте мы проведём значительную часть путешествия.
Вийт пригляделся и понял, что тень дирижабля действительно более не уменьшается. Здания прекратили съёживаться. Они лишь медленно, почти незаметно отплывали в сторону. Один городской квартал отползал, чтобы другой квартал незаметно оказался на его месте.
– Ветер на данной высоте сейчас северо-западный, – продолжал стюард, – так что мы полетим вдоль Луги. Надеюсь, что к моменту, когда нам нужно будет разворачиваться, мы увидим дворцы Новой Александрии. Приятного отдыха!
Пассажиры изумлённо зашушукались. Новая Александрия находилась очень далеко и достичь её вот так вот запросто, в ходе увеселительной прогулки, всего за несколько часов, казалось неимоверным.
Фирс тронул рукав Вийта. Что-то в этом жесте было настораживающее, и сыщик разом обернулся.
Кресло в дальнем углу пустовало.
Скрипач, как и все его суровые товарищи, исчез.
– Magnifique!
[40] – буркнул Вийт, сразу же потеряв интерес к стеклянной стене.
Он сделал знак стюарду.
– Изволите прогуляться? – прошелестел тот, приблизившись.
– Именно! – ответил сыщик. – Мы бы хотели взглянуть на капитанский мостик. И побыстрее!
Служитель удивился, но, конечно, промолчал. Лишь сделал приглашающий жест рукой.
Вийт бросил взгляд на Ветрану Петровну, увлечённо разглядывавшую виды внизу, и вышел из салона.
Они прошли по роскошным коридорам, свернули в небольшой вестибюль и остановились перед запертой дверью. Стюард потянулся было постучать, но сыщик перехватил его руку.
– Позвольте! – едва слышно прошептал Вийт.
Служитель вновь удивлённо приподнял бровь и вновь промолчал.
Ронислав Вакулович оттеснил юношу в сторону и осторожно приоткрыл створку двери. Всего на полдюйма. Приник глазом к щели. Несколько секунд он рассматривал капитанский мостик. А потом как ни в чём не бывало выпрямился и улыбнулся ошарашенному стюарду:
– Прошу меня простить, у каждого свои маленькие чудачества!
Ничего не понимающий служащий неуверенно кивнул.
Вся тройка ступила в просторное помещение, чем-то схожее с рубкой океанского судна. Здесь всё было застеклено – потолок, пол, стены. Казалось, небольшой участок твёрдой поверхности, собственно мостик, парил прямо в воздухе.
Сверху нависала громада дирижабля, нечто исполинское, серебристое, заслонявшее тёмной массой полнеба. Загибаясь вверх, оно уходило в стороны и вперёд, далеко-далеко вперёд, будто бульвар, конца которого не видно.
Внизу простиралась необъятная ширь земли – от окраин Володимира с закопчёнными фабриками, пускающими прямо в путешественников длиннющие струи чёрных дымов, до бескрайних зелёных полей, упирающихся в живописные озёра на горизонте.
– Рад приветствовать на мостике! – воскликнул капитан, с готовностью поворачиваясь к вновь пришедшим.
Ощущение, что это не живой человек, а проникшая в наш мир иллюстрация из дамских журналов, загустело и стало невыносимым.
– Без происшествий? – сразу же спросил его Вийт, внимательно оглядываясь по сторонам.
– Конечно! – лучезарно улыбнулся дирижаблист. Его голубые глаза светились дружелюбием и мудростью. – Это самый надёжный корабль в мире! – Ясенецкий указал на многочисленные рычаги и приборы за своей спиной. – Позвольте дать вам пояснения?..
Фирс, также бросавший настороженные взгляды вокруг, едва заметно двинул головой в сторону выхода.
– Чуть позже, – тут же сказал Вийт. – Нам бы сначала хотелось посмотреть на машинную гондолу.
– Как, так сразу?! – недоверчиво осведомился заметно растерявшийся Ясенецкий. – Позвольте продемонстрировать вам хотя бы…
– Мы сейчас же вернёмся! – прервал его Вийт.
Раздался стук, и после секундной паузы входная дверь вновь распахнулась. Ещё один стюард ввёл на капитанский мостик новую группу любопытствующих – стайку девушек во главе с немкой-надзирательницей. Капитан мгновенно бросился целовать руки каждой. Когда он припал к пальцам Ветраны Петровны, та смущённо взглянула на Вийта. Сыщик заскрежетал зубами, побагровел и стремительно вышел.
Воздухопутешественники взбежали по лесенке наверх и оказались в небольшом помещении с огромным количеством развешанных вдоль стен шуб.
– На променад-деке заметно холоднее, господа, – проговорил стюард. – Накиньте на себя что-нибудь!
И Вийт, и Фирс схватили лишь пончо из шерсти перуанского гуанако и уже в следующий миг оказались на прогулочной палубе.
Они были готовы к тому, что увидят, и всё же замерли, потрясённые.
Тут действительно было холодно. И совершенно, абсолютно безветренно. И тихо в невозможной на земле степени.
Они стояли на крыше гондолы, плоской ровной площадке. Не было стен или каких-либо иных препятствий для взора, лишь ограждение из провисавших канатов, отделявшее их от бескрайнего океана воздуха. Воздух, именно воздух простирался вокруг во всю немыслимую ширь. И немыслимую высь. Не ограниченные более взглядом с поверхности земли, ошеломлённые друзья за какой-то миг вдруг разом увидели, сколь необъятен воздух.
Над ними нависал дирижабль, исполинский и невероятный. Так, наверное, выглядит омнибус для муравья – столь чудовищная конструкция не может существовать, но вот она, существует, висит над тобой, заслоняя небо…
Далеко внизу виднелись поля, поля и ещё поля, а в их тесном окружении – река, и лес в её излучине, и огромный город, уже сместившийся в сторону.
Но воздух! Воздух вокруг! Воздуха было столько, что и представить себе невозможно!
