Вийт отшатнулся. Рука его дрогнула. Шампанское выплеснулось из бокала, залив лётные штаны драгоценной кожи кильфёльдской свиньи.
Кутюк вскрикнул.
Фирс кивнул.
– Не такая уж я беззащитная провинциалка, а? – с торжеством воскликнула мадам Дюфренуа.
– Почему же вы остались в гостинице? – спросил Вийт. – Если вас грозят похитить, простейший способ поберечься – переехать! К друзьям, знакомым, в другой отель! Покинуть город, в конце концов!
С невозмутимостью коренных туземцев североамериканских территорий госпожа Дюфренуа сделала глоток вина и села обратно в кресло.
– За один день не съедешь! – проговорила она устало. – И за четыре! Мы ведь занимаем целый этаж! Вещи, картины, носорог, слуги… Рояль, в конце концов! Да и не принимала я всё это всерьёз! Лишь вчера, когда записка, несмотря на все предосторожности, вновь появилась на столике, я испугалась по-настоящему! А уж сегодня! Находка нового письма меня просто ужаснула!
– Но вам ведь необязательно именно переезжать! – настаивал детектив. – Прямо сейчас мы с вами можем отправиться в Департамент полиции на Набережной Луги, 36, и провести там все оставшиеся до полуночи часы! Или поехать в какое-нибудь кабаре на позднее представление! Или даже ко мне домой, если вы окажете мне такую честь! Буквально вчера мне привезли мадагасикарскую
[65] калимбу, это музыкальный инструмент, на котором играют, щипая особые деревянные язычки. Получается весьма необычный звук, вам несомненно понравится…
Вийт намеревался продолжить, мадам тоже хотела что-то сказать, но тут вдруг всех перебил Фирс.
– Вы упомянули картины? – спокойным тоном спросил он. – Привезённые для выставки полотна что же, хранятся здесь?
В комнате зависла зловещая тишина.
– А где ещё их хранить? – проговорила наконец госпожа Дюфренуа. – Мы заняли под них целый номер дальше по коридору. Там на всякий случай постоянно находится кто-нибудь из моих людей…
Теперь уже Вийт перебил всех:
– А сейчас, мадам, сейчас там кто-нибудь есть?
– Нет, что вы! – воскликнула мадам. – Готовится моё похищение! Конечно, я всех позвала сюда!..
Христина вдруг застыла посреди фразы.
– Итак, прикрываясь угрозами похитить госпожу, злодей на самом деле нацелился на похищение картин, – со спокойной уверенностью заявил Вийт. – Это мы предотвратим. Преступника изобличим. План таков, – он обвёл взглядом всех присутствующих, – Фирс, Кутюк и портье сторожат этаж. Здесь, в личных апартаментах госпожи Дюфренуа, мы оставляем одного из слуг и переодетую в мадам камеристку, пусть преступник думает, что его план сработал, – проникновенные глаза детектива возбуждённо горели. – Остальную челядь мы сажаем в засаду под окнами отеля. В наиболее вероятном месте удара, хранилище картин, устраиваю западню я!
– А иной ваш багаж, Христина Модестовна? – спросил истопник. – В нём есть ценности?
– Украшения и наличность в банке, – ответила женщина. – Шкатулка с повседневными безделушками, конечно, в сейфе отеля. В отдельной комнате живёт носорог, мой муж эпатирует им публику на выставках. А мои наряды… и гардероб Сильвестра-Тюруру…
– Значит, Кутюк на всякий случай засядет в комнате, где вы храните багаж, – решительно воскликнул Вийт. – Коридор останется под охраной лишь портье и Фирса! – он обернулся к поименованным и добавил в ажитации: – Но я верю в ваши силы, господа!
Портье, которого только что вновь вызвал в номер госпожи Дюфренуа тот самый «совсем молоденький» мальчишка-коридорный, встрепенулся. Ничего сказать он, однако, не успел.
– Я согласна, господин барон! – воскликнула Христина, прекращая любые дальнейшие разговоры. Она вскочила. – Да, согласна! При условии, что пойду с вами! Да-да, я буду участвовать в засаде!
На суровом лице Вийта мелькнуло изумление, немедленно сменившееся недоверием, которое в свою очередь вытеснила плохо скрываемая радость. Вийт хотел было что-то сказать, но хозяйка номера его перебила:
– И не возражайте! Я ни за что не упущу этот бон-шанс! – она решительно выхватила у одного из своих слуг ружьё. – Как это романтично – самой изловить преступника!
– Христина Модестовна… – залопотал дедуктивист, лихорадочно изыскивая для себя доводы, чтобы согласиться на требование госпожи Дюфренуа. – Я, право…
– И не надо мне говорить об опасностях! – решительно перебила его мадам. – Я не боюсь! Меня будет охранять сам Вийт!
Если вход в рояль-люкс госпожи Дюфренуа был царственным и великолепным, то дверь в комнату с картинами не отличалась излишествами. Обычный размер, обычное дерево, обычная ручка, ровная однотонная краска – таких дверей в гостинице «Дез’Артисть» насчитывалось десятки!
Портье отпёр номер и крутанул кран газовых светильников сразу за порогом. Вспыхнул неверный, мерцающий свет.
Вся мебель из комнаты была вынесена, и освободившееся место заставлено десятками пустых рам из-под картин.
– Уже?! – вскричал Вийт, врываясь внутрь. – Уже всё похитили!
– О нет-нет, Ронислав! – вбежала следом госпожа Дюфренуа. Она бросилась к большому кофру, стоявшему среди рам, грациозно присела перед ним и стала распутывать ремни. – На большие расстояния полотна перевозят именно так! Их вынимают и сворачивают по нескольку штук в рулоны! – последняя лямка оказалась отстёгнута, и мадам откинула крышку, демонстрируя множество разноразмерных обёрнутых тканью трубок. – Как видите, всё на месте!
Сыскной надзиратель приподнял одну из тряпиц и взглянул на картины. Удовлетворённый, кивнул.
Фирс также окинул взором содержимое кофра. Затем принялся проверять рамы, не прячется ли кто среди них. Подёргал окна и балконную дверь, но они оказались заколоченными. Убедившись, что всё в порядке, истопник вернулся к Вийту и тихо спросил:
– А как же Ветрана?
– При чём тут это? – искренне удивился дедуктивист.
Тем временем отельные слуги внесли в номер два кресла и столик для закусок. Официант во французском стиле заново сервировал шампанское.
