в замок ключ, но не успел это сделать – истопник уже пробежал разделявшее их расстояние. Острие клинка прижалось к затылку визитёра.
Тип, казалось, не понял, что происходит. Он пьяно покачнулся и хотел было отмахнуться от того, что появилось у него сзади на шее, но пальцы наткнулись на лезвие сабли, и он удивлённо оглянулся. Оторопело уставился на Фирса.
Распахнулась дверь. На пороге вырос Вийт. За ним показалась госпожа Дюфренуа, на этот раз без ружья.
Взгляд мадам был туманен, её чудная причёска сбилась, фероньерка перекосилась на другую сторону, подвески на плече спутались в узел. Женщина то и дело пыталась пригладить руками платье, которое выглядело каким-то скомканным, что ли. Особенно мадам почему-то беспокоила юбка сзади.
Дедуктивиста тоже волновала его внешность. Он поминутно оглядывал себя спереди.
Непрошенный гость отступил, пьяно покачнувшись, и присмотрелся к Вийту, будто пытался его узнать. Гонщика вновь повело в сторону.
– Сударь! – пробормотал мужчина. В воздухе повеяло ароматами коньяка и устриц. Язык любителя скорости заплетался. – Ошибка вышла…
Подбежал портье.
– Я говорю… – повторил визитёр, повернув голову уже к нему. – Говорю…
Господину понадобилась вся сила воли, чтобы собрать мысли воедино.
– Прошу меня… ик… простить. Моя комната, должно быть…
Он стал смотреть по сторонам, покачиваясь, щурясь и с трудом фокусируя взгляд.
– Господин Веккер! – вскричал портье. – Ваш номер в конце коридора, последняя дверь! Но выше! Это не тот этаж! Позвольте вас проводить!
Служащий отеля учтиво потянул мужчину за собой.
– Пардон, сударь… – пробормотал постоялец Вийту. Посмотрел на Фирса и повторил: – И вам, сударь! – Перевёл взгляд на госпожу Дюфренуа. – Мадам!
Портье тащил Веккера прочь, и тот неуверенной походкой позволял себя вести.
– Пойдёмте, пойдёмте! – говорил гостиничный. – Скорее бы уже ваша супруга со слугами приехала! Ведь каждый вечер, каждый вечер!..
Гонщик что-то бормотал. Судя по всему, соглашался с портье. Потом, уже с лестницы, послышалось:
– Вы ведь здесь служите, сударь?.. И вам пардон!
Участники беспримерной охраны бесценных картин переглянулись.
– Что ж… – пробормотал Вийт, задержав взгляд на Христине Модестовне. – До полуночи ещё сорок минут, этого вполне может хватить…
Увы, никто так и не узнал, для чего должно было хватить сорок минут. Раздался дикий топот сапог по лестнице, и на этаж вдруг ворвался слуга мадам Дюфренуа, один из двух, что дежурили на улице.
– Fripouille! – кричал мужчина. – J’ai tout vu! Débloquer! Je vais te tuer!
[66]
Он бросился к двери рояль-люкса и забарабанил по ней рукояткой сабли.
За ним бежал его товарищ по дозору.
– Attends! – вопил он, впрочем, обращаясь только к нарушителю спокойствия. – Reste calme! Tirez-vous ensemble!
[67]
– Господа! – с пролёта ступеней выглянул портье, которого сии крики вынудили преждевременно покинуть несчастного господина Веккера. Увидев, что происходит, гостиничный служащий в ужасе бросился к разволновавшимся слугам. – Это ценные породы дерева! Прошу вас!..
Он подбежал к стучавшему и в тот же миг от удара кулака отлетел в сторону.
Дверь распахнулась. На пороге вырос третий слуга. Он то и дело оглядывался, что, однако, не мешало и этому господину размахивать кавалерийским клинком.
В глубине номера маячила дама. Одежды заставляли подозревать в ней мадам Дюфренуа, но близко знавшие Христину Модестовну сразу бы эту мысль отвергли. Как камеристку не переодевай, она остаётся камеристкой! Простенькая причёска служанки несколько сбилась, а губы распухли, совсем как недавно у госпожи.
– Arrêtez vos attaques sans fondement! – вскричал затворник. – Reprenez immédiatement vos mots!
[68]
– Arrêtez! Arrêtez, messieurs!
[69] – восклицала служанка.
Второй мужчина что-то сбивчиво залепетал, и лицо Христины Модестовны прояснилось, впрочем, оно тут же вновь стало серьёзным.
– Они в окно увидели, как эти двое целуются, – смутившись, пробормотала она. – Какой позор! Как низко пали нравы!
В этот момент скрестились сабли мужчин – прибежавшего с улицы и отворившего дверь. Раздался яростный звон металла. Замелькали клинки.
– Дуэли запрещены! – возмутился Вийт, бросаясь в гущу схватки. – У нас свободная страна! Messieurs, arrête ça!
[70]
Нарушитель спокойствия, лишь мельком взглянув на сыскного надзирателя, решительным движением заехал ему кулаком в челюсть. Детектив отлетел назад, проехав спиной по ковровой дорожке.
– N’osez pas!
[71] – вскричал Фирс, метнулся к слугам и уже в следующий момент повалился рядом с хозяином.
Поверженные тут же вскочили. В руке Ронислава Вакуловича мелькнул пистоль.
– La police! – заорал Вийт. – Au sol! Je tire!
[72]
Для пущей убедительности он на мгновение поднял оружие вверх и нажал на курок. В коридоре грянул оглушительный выстрел. Все присели. С потолка посыпалась штукатурка.
– Lancer de sabre! – скомандовал сыщик, отшвырнув ставший ненужным пистоль и забрав другой, заряженный, у Фирса. – Immédiatement!
[73]
Замершие спорщики один за другим бросили клинки на пол. Более того, даже разнимавший их товарищ предпочёл выпустить саблю из рук.
– Пули всегда побеждают! – удовлетворённо произнёс Вийт, опуская пистолет.
Французская кровь, однако, не могла перенести столь позорного поражения от иностранца, и опущенное оружие послужило сигналом для нового взрыва.
– En avant, la France! – в то же мгновение воинственно вскричал тот слуга, что ранее находился с камеристкой в номере. – Seigneur et Oriflamme de Saint-Denis!
[74]
