И трое бывших противников ринулись на Вийта с Фирсом.
В воздухе замелькали кулаки. Послышались жестокие удары.
От неожиданности хранители правопорядка вынуждены были отступить на несколько шагов. Зажатый в руке детектива пистолет отлетел в сторону.
Один из слуг сделал подсечку Вийту, и тот повалился на пол. Фирс перепрыгнул через падающего и, предоставляя тому драгоценные секунды, чтобы подняться, заехал виновнику коленом под дых. Это стоило смельчаку пропущенной эстокады от третьего противника, но истопник устоял.
Вийт, едва вскочив на ноги, тут же с размаху ударил француза в челюсть и, продолжая то же движение, врезался ему в грудь головой. Антагонист опрокинулся навзничь, заодно задев одного из своих друзей. Вийт вынырнул из-под его руки и отшвырнул смутьяна к стене.
Фирс в это время, широко развернувшись, огрел зачинщика драки кулаком. Тот, охнув, морщась, отступил.
На его место сразу же встал новый оппонент. Он замахнулся, явно рассчитывая припечатать сыщика к стене, но, на его беду, Вийта там, куда он целился, уже не было. Дедуктивист обнаружился на фут ниже, несущийся головой в живот поднимавшемуся драчуну.
И это оказалось ошибкой. Там, на полу, всё ещё лежали брошенные сабли. Упавший сразу же схватил одну из них.
Вийт едва успел подпрыгнуть. Подпрыгнул он не без пользы – его растопыренная пятерня полетела в глаза второго слуги, и тот, спасая драгоценный дар зрения, дёрнулся назад, как раз под кулак Фирса.
Противник рухнул, и это было второй ошибкой. Он тоже оказался подле сабель.
Французы, злобно переговариваясь, поднялись с пола. И их устоявший на ногах товарищ подобрал шашку.
Слуг было трое, и в их руках было три клинка. Геройским стражам порядка оставалось лишь одно из двух – ретироваться на лестницу или броситься на сталь с голыми руками. Выбор очевидный…
– Non!
[75] – вскричала госпожа Дюфренуа, в отчаянии заламывая руки.
– Mon dieu
[76]! – вскричала камеристка, воздевая руки к небу.
Трое слуг медленными шагами приближались к смельчакам. Те столь же медленно отступали к стене.
– Peu importe comment désolé
[77]! – вдруг проорал самый рослый из слуг и замахнулся саблей для безжалостного удара.
В то же мгновение внезапно выросший позади французов Кутюк что есть силы столкнул двоих из них головами.
Мужчины, не издав ни звука, осели на пол.
Третий, оглянувшись, бросил саблю и поднял руки вверх.
– Je suis un fervent opposant à la violence
[78]! – воскликнул он.
Городовой двинул его меж глаз, а потом опустил обмякшее тело рядом.
Слуги мадам Дюфренуа, постанывая, ворочались на ковровой дорожке.
– Тут и ускорения мыслеварения не требуется! – проворчал дедуктивист, утирая кровь, сочившуюся из его разбитой губы.
– А не стоило в дверь саблей стучаться! – буркнул портье, не без удовлетворения наблюдавший за мучениями виновников драки.
– Не стоило, – согласился Фирс. Он в тщетной попытке унять кровотечение из носа задрал голову. – И Веккеру вашему тоже не стоило в дверь стучаться.
– Веккеру? – удивился портье. – А он-то здесь при чём?
На мгновение зависла тишина. Все глядели на истопника.
– Ваше высокоблагородие! – на этаж ввалился развязный молодой человек с блокнотом в одной руке и огрызком карандаша в другой. Вийт узнал Квитославного. За хроникёром двое дагеротипистов с трудом тащили громоздкие детали своего аппарата. – Ваше высокоблагородие! Газета «Чутки»! Что здесь произошло? В чём преступление? Вы уже поймали виновного?
Дедуктивист, мгновенно подобравшись и выгодно подставив под сияние газовых светильников мужественное, исполненное следов бескомпромиссной битвы лицо, воскликнул:
– Вы, как всегда, вовремя, господа! Именно сейчас мы того бесталанного вора арестуем! С вашей незаменимой помощью!
Хроникёр просиял и не без гордости оглянулся на дагеротипистов.
– Преступника зовут Веккер, – продолжал сыщик. – И знаете, как он себя выдал? Он постучал в дверь! Постучал, хотя шёл к себе, в свой собственный номер, где, кстати, никто более не проживает! У этого Веккера в тот момент даже ключ в руках был! И тем не менее он стучал! Идёмте же! Кутюк, кандалы с вами?
Сыскной надзиратель барон фон Вийт, махнув газетчикам рукой, двинулся пружинистой, атлетичной походкой к лестнице.
– Ваше высокоблагородие! – воскликнул газетчик, разглядывая троих французов на полу. – Кто эти господа, почему вы с ними боксировали и как случилось, что они пребывают в столь плачевном состоянии?
– Потом, всё потом! – ответствовал Вийт. – Сначала долг!
И он устремился к лестнице.
– И ещё вопрос! – закричал, побежав за ним, Квитославный. – Что произошло во время вашей воздушной прогулки на дирижабле «Барсук»? Говорят, вы раскрыли страшное преступление государственной важности!
– Я тоже об этом слышал, – остановился на мгновение сыщик. – Причём мне стали об этом рассказывать ещё там, на «Барсуке»! Конечно, теперь тоже я весьма интересуюсь любыми подробностями! Буду признателен, если поделитесь, когда что-то разузнаете! А сейчас вперёд! За Веккером!
И Вийт бросился вверх по лестнице. Впрочем, на полпути он вновь на мгновение замер и казённым тоном приказал госпоже Дюфренуа:
– Вас, мадам, как главного свидетеля преступлений этого Веккера я буду вынужден тщательно допросить. Боюсь, это займёт всю ночь! – он опять двинулся к лестнице и опять остановился: – Всю ночь и весь день!
Сыщик Вийт и дело о коробе алхимика,
или Глава 7, в которой «Большой дворец индустрии» сотрясают эпохальные открытия, невероятные изобретения и необъяснимое исчезновение драгоценного магистериума – и всё это во время дежурства Вийта!
На перекрёстке Александровской и Фа́рной улиц к спрятавшемуся в тени платанов цветочному магазину подошли сыскной надзиратель Вийт и его помощник Фирс. Шофёр распахнул дверь, звякнул колокольчик, и товарищи нырнули в окутанную смесью влаги и нежных ароматов залу. Здесь повсюду стояли цветы: в вазах, горшках, вёдрах. От ярких красок рябило в глазах.
Из внутренних покоев выглянула очаровательная молодая хозяйка.
