– Mercure!
[92] – с возмущением воскликнул де Марикур. – Mercure!
– Да, – подтвердил его помощник, поглаживая свою козлиную бородку. – Я и подумать не мог, что в Володимире нельзя купить…
– Именно! – перебил Вирия Северовича Стах. Его тройной подбородок, скрывавший собственно подбородок, от волнения колыхался из стороны в сторону. – Магистру де Марикуру пришлось обращаться к господам, финансирующим его изобретение! С хроникёрами объясняться! Да и поездка в горы, на завод, в его возрасте не слишком приятна! Но господин Протасенко быстро там обо всём договорился, им удалось обернуться всего за два дня!..
– И оказалось, что за время их отсутствия машину украли? – спросил Ронислав Вакулович, разглядывая видневшиеся в сумраке хранилища ящики.
– Нет, – вздрогнул Стах, и из-за резкого вздоха сразу две пуговицы на его жилете расстегнулись. – Хотя, да… Мы не знаем!
– А всё же? – настаивал Вийт.
– Дворец отвечает за сохранность изобретений! – в сердцах вскричал директор, заламывая, насколько позволял необъятный живот, руки. – У нас охрана, особые аттестаты! Система экзекватуры, в конце концов! Отпереть дверь можно лишь при наличии трёх разных ключей – по одному на каждый навешенный замок! Должны вместе собраться три человека, иначе не откроешь! Один ключ находится у самого участника выставки, второй – у дежурного городового, а третий – у меня…
– C’est scandaleux!
[93] – буркнул алхимик.
Все посмотрели на него, не понимая, к чему он это.
– А запасные ключи?
– За кого вы меня принимаете! – возмутился Стах. – Их просто нет! При утере ключа нужно спиливать замок, но это малая плата за безопасность!
Вийт шагнул в распахнутую дверь, обошёл оставленную сразу за порожком тачку с закрытым крышкой ведром и крутанул кран газового светильника. Хранилище залилось неровным, дрожащим жёлтым светом.
– Что же случилось? – спросил Вийт. Развернул ведомость, находившуюся в его руках. – «Два ящика общим весом три пуда и короб весом десять фунтов». Я вижу два ящика и короб. Из-за чего столько волнений?
– Короб оказался слишком лёгким! А ведь в нём хранится тайный движущий магистерий двигателя! – воскликнул Стах и вздохнул так, что расстегнулась ещё одна пуговка на жилете. И тут же лавиной, в какую-то долю секунды, все остальные. Директор даже не удивился. Лишь судорожно принялся застёгивать их обратно. – Грузчики, когда завозили сюда ведро с ртутью, случайно этот короб толкнули. Так и обнаружилось…
Рядом с ящиками в глубине склада стоял большой плетёный короб. Крышка его была примкнута ещё одним висячим замком. В узеньких просветах между прутьями виднелось что-то белое.
– Когда выгружали из эшелона, магистр, как обычно, никого к коробу не подпустил, но на весы, как и положено, поставил. Вес был! – забубнил стоявший в сторонке мужчина с пятнами сажи на лице. Одет он был в несвежий рабочий балахон. – Когда сюда привезли, опять не подпустил, но взвешивание прошёл. Вес был! А сейчас хоть мизинцем бросай!
– Минутку! – повернулся к нему Вийт. – Вы кто?
– Это Петро, грузчик, – встрял Стах. – И вообще по всяким работам. Разнорабочий то есть. Он вот с Василем, тоже разнорабочим, но мы его часто охранником… – директор указал на ещё одного мужчину. – Багаж магистра таскали они. Больше никто к вещам месье де Марикура не прикасался! Боже упаси!
– Прикоснёшься к нему, к багажу, значит, евонному! – мрачно отозвался Василь. – Ну да! Алхимик етот от самого Парижу от ящиков своих не отходил, я на том эшелоне был, всё наблюдал…
– Польщён знакомством, господа! – слегка поклонился дедуктивист. – А что за «эшелон»?
– Большинство участников выставки – французы, – заговорил Протасенко. – Таислав Раганович организовал отдельный железнодорожный состав, чтобы те могли с удобствами прибыть в Володимир. Из Марселя через Париж, Мюнхен и Варшаву… Практически всех по дороге собрали, всех доставили!
Разнорабочие на протяжении его речи с важным видом кивали. А Василь при слове «Париж» крякнул и поправил ус.
– Хорошо, – хмыкнул Вийт. – А почему, когда всё обнаружилось, корзину не открыли?
– Да как можно! – вскричал Стах. – Без полиции!
– Je trouve ça révoltant!
[94] – подал голос де Марикур.
Вновь к нему повернулись головы. Никто не понимал, что он хочет сказать. Зависла неловкая тишина.
– Магистр по-нашему не понимает, говорит только по-французски, – извиняющимся тоном пробормотал Протасенко. – Да и то на пуатуасском диалекте ойль…
– Ясно, – кивнул детектив, а потом, понизив голос, не удержался и спросил: – Он что, и правда, считает себя алхимиком?
– О да! – тоже тихо проговорил Вирий Северович. – Я с ним как-то на эту тему разговорился. Магистр лишь недавно осознал своё призвание, с тех пор и алхимствует. А до того всю жизнь работал часовщиком. Когда состарился, ему даже пенсию городская мэрия назначила. За беспримерную жизнь, без остатка отданную часам горожан!..
– Бывает же такое! – хмыкнул Вийт. Потом решительно отвернулся. – Что ж, открываем!
Он присел на корточки и приподнял корзину. Де Марикур шагнул было нервно вперёд, хотел воспрепятствовать, но сдержался.
Короб действительно оказался неожиданно лёгким.
– Прутья без признаков повреждений, – задумчиво пробормотал детектив, вертя его так и этак. – Равно как и замок на крышке, – Вийт протянул, не глядя, руку назад. – Ключ!
– La clé!
[95] – пригнулся к алхимику Фирс.
– Pourquoi?
[96] – магистр от избытка подозрительности даже отступил на шаг, прикрывая всем телом левый рукав мантии.
Вийт с некоторым удивлением демонстративно потеребил замок на коробе. Старик недовольно поморщился, нехотя, колеблясь, недоверчиво оглядываясь на окружающих, извлёк ключ из рукава и, неуклюже пригнувшись, самолично отомкнул замок.
Вийт пожал плечами и осторожно откинул крышку.
Все вытянули шеи, стараясь разглядеть, что находится внутри.
Короб был пуст.
