Телохранитель вздохнул, опустился на четвереньки и, постукивая костяшками пальцев по полу, двинулся в путешествие по зале хранилищ.
Фирс разоблачился и сцепил руки вместе. Сыскной надзиратель задрал ногу в блестящем башмаке на ладони истопника, в одно мгновение поднялся вверх и утвердился в таком положении.
– Эй! – возопил Панкрат Надмирович. – Что вы себе позволяете! Господа! Господин барон! Кто-нибудь!
– Идёт сыскное обследование! – откликнулся Вийт.
– Да какое обследование! – не сдавался управляющий. – Посмотрите, что вы творите! Это ж банк, а не chapiteau!
[110] Подумайте о приличиях!..
– В самом деле! – монотонно проскрипел мэтр Мартино.
Фирс слегка присел и, как пружина, резко выпрямился, тем самым подбросив хозяина. Ронислав Вакулович взлетел на несколько футов вверх, но до потолка не достал и повалился на своего помощника. Они оба едва не рухнули на пол.
– Господа! – не унимался Панкрат Надмирович. – Господа! А преступник бы как по-вашему мог всё это проделать? И зачем?
Ронислав Вакулович и его помощник придвинулись поближе к стене. Вийт взобрался на руки Фирса, осторожно поставил ногу на плечо шофёру и, держась за макушку слуги, приподнялся. Башмак заскользил, сыскной надзиратель попытался сохранить равновесие, но сорвался. Фирс его подхватил – неудачно, увы – и детектив с неприятным стуком свалился на глиняный пол.
– Вийт! – взвизгнул осман Ветр, бросаясь к распростёртому у ног истопника сыщику.
– Всё хорошо, эфенди! – откликнулся тот, садясь на полу. – Кутюк, вы тоже меня ловите, прислуга слишком неуклюжа. Так никакой свинцовой примочки не хватит!
Городовой с готовностью подошёл ближе.
– Уж не знаю, что более разрушительно для репутации банка, – мрачно проговорил Панкрат Надмирович, – то, что в хранилище исчез человек, или то, что в нём вот-вот проломит себе голову Вийт!
– Мы все будем свидетельствовать в вашу пользу, господин Ведагор! – бездушным голосом отозвался нотариус.
Директор только рукой махнул.
Истопник прислонился к несгораемым шкафам спиной, сцепил руки и подставил их Вийту. Тот, держась за стену, взобрался на плечи истопника, вытянул руку вверх, но до потолка не достал. Чуть-чуть, но не достал.
– Селёдкой попробуйте, ваше высокоблагородие! – отозвался Кутюк, отстегнул от пояса ножны с саблей и протянул Вийту.
Тот схватил шашку и поднял её над головой. Клинок достал до потолка. Раздался глухой звук. Вийт сунул его в отдушину, постучал туда-сюда по стенкам трубы. На пол посыпалась пыль.
– Действительно, с руку толщиной, – кивнул сыщик. – Внутри ничего! Ну, пошли вперёд!
Истопник осторожно оторвался от стены. Вийт пусть и зашатался, но устоял. Шофёр сделал шажок. Потом ещё. И ещё. Детектив вроде равновесие удерживал.
– Доводилось мне как-то играть на леклеву, – проговорил Вийт, медленно приподнимая саблю. Он сунул её в отверстие очередной отдушины, поводил внутри и вновь ничего не обнаружил. – Это тоголезский говорящий барабан. Так там такой же баланс требуется, чтобы ритм получился!
– А что вы вообще ищете? – вздохнул Панкрат Надмирович. – Что там можно найти?
– Пока не знаю, – ответил, балансируя руками, Вийт. – Любое отклонение от обычности.
Управляющий банка возвёл очи к небу, но увидев над собой как раз подвергаемые сомнению каменные своды, вздохнул и отвёл взгляд.
Фирс, осторожно передвигая ноги, шёл вперёд. Вийт шатался, но как-то удерживался у него на плечах. Голову сыскной надзиратель задрал вверх. Взгляд его блуждал по потолку. Кутюк внизу пятился перед ними, подняв руки, чтобы поймать детектива в случае падения.
Фирс в стороне от всех бесцельно ходил вдоль стен вестибюля.
Вийт, Кутюк и Ветр стояли отдельной группкой, наслаждаясь кофе, предложенным Вевюркой.
– Я не умею заваривать по-турецки, – извиняющимся тоном говорил служащий банка. – Надеюсь, польский вариант также способен укрепить ваши силы!
Ветр отхлебнул горячего напитка, закивал и вдруг разразился пространной фразой:
– Uprzejmie panu dziękuję! Tak jak lubię!
[111]
И ещё договаривая, прикусил себе язык.
На лице Вевюрки отразилось крайнее изумление.
– Nawet bez akcentu! – воскликнул он. – Gdzie nauczył się pan języka polskiego? Naprawdę w Turcji?
[112]
Осман, смущённо улыбаясь, развёл руками. Вевюрка, цокая языком, удалился, чтобы предложить кофе остальным. Кутюк же стал приглядываться к турку с таким вниманием, что Ветр был вынужден отвернуться.
– Я говорил с дочерью Добанчука, – поспешно затараторил осман. – Зоремир Дузевич был настоящей Catherine de Médicis!
[113] Esprit malveillant! Ennemi féroce!
– Что? – опешил Вийт.
– Злобный дух, лютый враг, – перевёл сам себя Ветр.
– Уж мне-то можете не рассказывать! – хмыкнул Кутюк, наконец отворачиваясь от турка. – Сколько раз я Добанчука арестовывал! Жена от него умерла, сыновей оболгал на службе, каждому свадьбу расстроил, Божеславу Зоремировну до нервических припадков довёл. На его похоронах, кстати, только дети и были, никто больше не пришёл!..
Вийт кивнул. Потом понизил голос.
– Я вот всё думаю о другом, – проговорил он. – Почему меня вызвали на дело, которое уже принял другой следователь? Разве это вас не удивляет?
– Ну, – почесал затылок Кутюк. – Вы о сыскном надзирателе Гадзюке? На то был приказ из канцелярии Департамента! Я лично телеграмму носил!
– У нас в полиции так шестерёнки не крутятся! – буркнул Вийт.
– Ну да… – согласился городовой. – Но я ведь как думаю? Следователей не хватает! Гадзюка на другое дело позвали. Здесь вот происшествие таинственное, невозможное, по таким как раз вы и есть специалист, других нет. А там обычный пожар. Сгорела комната в конторском здании. В той комнате один отставник материалы для книжки собирал… – Кутюк хмыкнул. – Может, свечу не загасил. Может, окурок оставил. Всё случилось после рабочего дня, когда народ, что в том здании служит, уже по домам разошёлся. Убитых-раненых нет, свидетелей нет, следов нет, даже сам хозяин никого не видел и никого не подозревает. Материальный ущерб на десятку. Может, на две. Фактически только стоимость ремонта. Для чего там Вийт? А вот Гадзюк – в самый раз! Бумажки составить!
