Собравшиеся восторженно заахали.
Голова и рука аппарата вернулись в своё прежнее положение, и машина замерла. Шумы, исходившие из её внутренностей, стихли.
Граф Мйончинский улыбнулся своим гостям и сделал первый ход.
Автоматон сразу же вновь зажужжал. Его рука приподнялась, передвинулась к нужному полю, слегка сдвинулась вниз. Деревянные пальцы сомкнулись на пешке и переместили её навстречу фигурке противника.
Публика изумлённо зашушукалась. Было невероятным смотреть на то, как скопище шестерёнок совершает столь осмысленные действия.
– Что-то случилось? – тем временем спрашивала где-то в толпе у дедуктивиста Ветрана Петровна. – Вы примчались столь внезапно!
– Нет, ничего не случилось! – горячо воскликнул пылкий дедуктивист. – То есть… То есть да!.. – сыщик взял прохладную ладонь юной графини в свои разгорячённые руки.
Лицо Вийта заливала пунцова краска. Ветрана Петровна секунду всматривалась в его глаза, а потом и сама покраснела.
– Я… – пробормотал Ронислав Вакулович. – Я лишь хотел сказать… Я…
Он искал слова и не находил их.
– Да говорите же!.. – прошептала Ветрана Петровна.
Ронислав Вакулович прерывисто вздохнул и выпалил, будто ныр-нул в прорубь:
– Я люблю вас! Составьте моё счастье!
Дыхание барышни сбилось. Она смотрела на Вийта, и грудь её взволнованно ходила вверх-вниз.
– Чудно́… – прошептала она. – Вы целовали меня, и я позволяла вам это!.. Вы обнимали меня, и я не сопротивлялась!.. Вы… Вы не смеете не надеяться! – она закусила губку. – Нет! Вы не смеете сомневаться!.. – Ветрана Петровна прерывисто вдохнула и едва слышно добавила: – Я тоже люблю вас…
Вийт застыл, не в силах ни шевельнуться, ни издать звука.
– Приходите к ужину! – шептала смущённая Ветрана Петровна. – Демонстрация автоматона будет идти весь день, но к вечеру гости разойдутся! Тогда вы сможете просить у отца моей руки!
– О, Ветрана!.. – вскричал Вийт, сжимая ладонь девушки. Возможно, слишком сильно.
Барышня бросила на него прощальный взгляд и исчезла в толпе.
Детектив остался стоять на том же месте. Он смотрел вслед ей…
– Ну что? – спросил, подходя, Фирс.
– Она согласна! – воскликнул сыщик, оборачиваясь к помощнику.
– Поздравляю! – буркнул истопник. – Ты таки пал под чарами прекрасной полячки!
– Я тебя на дуэль вызову! – вскричал Вийт в ответ. – И не посмотрю, что ты мне не ровня!
– Как романтично! – скептически ответил невозмутимый Фирс. – Впрочем, если у меня есть ещё несколько минут, то следи за автоматоном! – истопник продемонстрировал в своих руках огромный фолиант, кажется, что-то юридическое. – Специально сходил к книжному шкафу! Смотри на аппарат!
Вийт перевёл взгляд на машину.
Турок как раз поднял курительную трубку ко рту, будто затягиваясь несуществующим дымом, положил её обратно на стол и спустя секунду двинул вперёд правую руку. Деревянные пальцы потянулись к ладье посреди шахматного поля…
Истопник поднял над головой фолиант и с силой швырнул его плашмя на пол.
Раздался оглушающий, громоподобный стук. Будто выстрел.
Все вздрогнули. Все умолкли. Все обернулись.
– Прошу прощения! – воскликнул Фирс, кланяясь. – Не понимаю, как это могло случиться!
– Простите, дамы и господа! – отозвался и Вийт. – Мой помощник будет наказан! Немедленно! – сыщик повернулся к истопнику и приказал: – Вон отсюда, холоп!
Фирс с виновато опущенной головой заковылял к дверям. Вийт, воплощение неумолимой Немезиды, твёрдо шагал за ним.
Некоторые юные девушки, увидев эту жестокую картину, завздыхали.
Впрочем, едва Вийт и Фирс покинули залу и за ними закрылась дверь, вид друзей резко переменился.
– Ты заметил? – нетерпеливо воскликнул истопник. – Рука машины вздрогнула! И замерла на мгновение! Внутри сидит человек!..
– Ах, брось! – отмахнулся Вийт. – Кого это волнует! Ты понял, Ветрана любит меня! Она сама…
Договорить он не успел.
– В анатомическом театре!.. – раздался крик. Навстречу им вверх по лестнице бежал городовой Кутюк. – Хорошо, что я вас застал!..
В стародавние времена, когда семена просвещения давали свои самые первые всходы, городская гильдия хирургов построила специальное место, где можно было наблюдать за вскрытиями трупов. Конечно, исключительно с целью изучения анатомии.
Володимир с тех пор разросся, но зловещая чёрная башня всё так же возвышалась на крошечной Аутопсической площади посреди Старого города. Именно к этой башне и подкатил по мощённой камнем мостовой паровой экипаж дедуктивиста Вийта.
– Отсюда мумия и пропала! – вскочил с пассажирского дивана Кутюк.
Навстречу вновь прибывшим бежал профессор Луи́ Бланки́, декан факультета археологических и иных раскопок. Был он в расстроенных и даже несколько взвинченных чувствах.
– Какое счастье, что вы смогли так быстро приехать, Monsieur l’inspecteur!
[120] – задыхаясь, кричал Бланки.
Несмотря на десятилетия, проведённые за пределами Франции, профессор так и не смог окончательно избавиться от акцента. Сам учёный был высокого мнения о своих лингвистических талантах и даже стал в последнее время настаивать, чтобы его звали Луи Яковлевичем, рассудив, что имя его отца «Жак» должно означать «Яков».
– Как ваши ящеры? – вежливо поинтересовался Вийт, в свою очередь выбираясь на мостовую. – Я читал вашу статью в «Пружинках»! Вы что-то такое разглядели в своих доисторических гадах и теперь утверждаете, будто человек, сам человек, не был сотворён, а развился! И развился не из глины!
– Я далеко не единственный, кто пришёл к такому выводу! – вспыхнул Бланки, приняв слова Вийта за колкость. – И далеко не первый! Всмотрись вы в череп недавно найденного существа, которое было наполовину обезьяной и наполовину человеком, вы бы не спорили!
– Вы о раскопках в ущелье Неандерталь близ Дюссельдорфа? – примирительно спросил Вийт.
– Так вы об этом наслышаны! – удивился Луи Яковлевич. Его гнев начал улетучиваться. – А я решил было, что вы стали религиозны!
– Боже упаси! – вскричал детектив.
– Великолепно! – взревел профессор. – Пойдёмте! – он схватил Вийта за руку и потащил прочь, к одному из видневшихся в отдалении зданий университета. – Я покажу вам зуб! Да, зуб! Его длина, не поверите, как длина руки от кончиков пальцев до локтя! Значит, весь зверь был размером по крайней мере с дом!..
