– Очень удобно! – отозвался Элленбоген. – Особенно для проведения чернокнижных ритуалов в полночь!
– Вам виднее, уважаемый Кирилл Петрович! – немедленно парировал Бланки.
– Впрочем, в наше просвещённое время, – ухмыльнулся директор музея, глядя на Луи Яковлевича, – ведовские наставления не возражают против газовых светильников.
Вийт представил на мгновение, как эти два старикана посреди ночи пробираются в чёрную башню. К ним присоединяется сторож в мантии, и втроём они расставляют свечи, снимают бинты с мумии какого-нибудь фараона, устраивают ритуал…
– Призыв Люцифера?.. – хмыкнул Вийт.
– О нет, не путайте эпохи! – загромыхал, хохоча, Элленбоген. – Какой к чёрту Люцифер! Для Древнего Египта больше подходит огромный змей Апоп!
Бланки бросил на коллегу рассерженный взгляд и вновь повернулся к сыщику.
– А это strumenti di tortura
[124], так сказать, – продолжил он, указывая под стол, на ящик, заполненный пилами, кусачками и клещами. – Каждый анатом испокон веков приходит на вскрытие со своим набором инструментов, но казённые орудия всё равно здесь лежат. На всякий случай.
Детектив пригнулся и поворошил тяжёлые железные приспособления. Все они были покрыты пятнами ржавчины.
– Удивительно! – пробормотал Вийт. Он выпрямился и повернулся к возившемуся среди зрительских мест Кутюку. – Что-нибудь нашли?
Городовой покачал головой.
– Продолжайте! – кивнул Вийт. – А мы пока с Фирсом осмотрим место, где мумия находилась до вчерашнего дня.
Здание хранилища факультета археологических и иных раскопок располагалось позади анатомического театра, на углу Аутопсической площади и Университетского переулка. Было оно построено, как и всё в этой округе, много веков назад. Более поздние архитекторы разнообразили аскетичный вид здания часовой башней, добавили колонны и лепнину, пробили современные окна, но в сооружении всё равно проглядывала некая средневековая суровость.
Бланки провёл группу мимо местного сторожа и сопроводил в египетский отдел, занимавший большую часть первого этажа.
Здесь плотненько друг к другу стояли стеллажи до потолка. Их полки были забиты множеством коробок и свёртков. Даже проходы, и без того узкие и тесные, часто оказывались заваленными ящиками, мешками и совсем не научного вида узлами. На всём виднелись казённые номера.
Полдесятка комнат, сотни стеллажей, тысячи номеров!
– Вон находки из Гирга, – Луи Яковлевич указал на ящики и тюки, сваленные на пол в самой дальней зале. – Места не хватает, так что сортировать артефакты пока не начали. Мумия лежала здесь же.
– А я ведь много раз предлагал передавать находки в мой музей! – проворчал Элленбоген. – На полу они у нас не лежали бы!
Бланки скептически хмыкнул.
Вийт завертелся на месте, осматриваясь.
– Умыкнуть гиену было бы куда проще отсюда, а не из аутопсической башни! – буркнул он. – Одни ваши широкие окна чего стоят!.. Сколько человек работает в здании?
– Постоянно – несколько десятков, – осторожно ответил Бланки. – Ещё столько же имеют право входа без специального разрешения…
– Под сотню человек – и египетский отдел без отдельного замка! – покачал головой дедуктивист.
– Так ведь это всё служащие университета! Посторонних сторож даже на порог не пустит… – неуверенно пробормотал Луи Яковлевич. Помолчал и добавил: – Мы всё перестроим!
– Эй! – стукнул палкой о пол Элленбоген. – Вы под горячую руку не закройте доступ для служителей музея!
Бланки досадливо отмахнулся.
Вийт прошёлся между стеллажей и остановился над тюками, прибывшими из Гирга.
– Я вот подумал… – неуверенно пробормотал Луи Яковлевич. – Возможно, всё дело в моей шкале для измерения жизненной энергии! Она стала причиной кражи! Голова оторвана от туловища, однозначных результатов я уже получить не смогу… Конечно, есть другие свеженайденные мумии, но мне понадобится время, чтобы их заполучить. Теперь, вероятно, меня с этой шкалой опередят…
– Вы слышали о древнеегипетском проклятии? – вдруг спросил Далебор Ромуальдович. Стёкла в его пенсне блеснули.
– Вы же не верите в эти предрассудки! – возмутился Бланки.
– После вашей жизненной энергии, уважаемый Луи Яковлевич, – пробурчал Элленбоген, – суеверия уже не кажутся таким уж абсурдом!
– Мракобес! – огрызнулся Бланки, демонстративно отворачиваясь.
– Обскурант! – ответил директор музея и грохнул своей тростью об пол.
В забитом вещами помещении звук получился глухим.
– В потусторонние силы я не верю! – встал между спорщиками Огнедарко. – А вот в тайную секту египетских фанатиков, вбивших себе в голову какую-нибудь чушь… Кто знает!
– Разматывание гиены вы ведь всё равно проведёте? – поинтересовался Вийт.
– Вы спрашиваете, не боюсь ли я? – Далебор Ромуальдович выпрямился с видом оскорблённого достоинства. – Как только график вскрытий в анатомическом театре позволит, публичная демонстрация состоится! Ни днём позже!
– Вот именно! – вскричал Бланки. – Уверен, после сегодняшних событий аудитория будет забита под завязку! Я уже, кстати, сверился с книгой. Театр будет свободен через неделю! Целых полдня! Пока, конечно, придётся мумию держать здесь… Далебор Ромуальдович, вы ведь сможете организовать её переноску обратно сюда?
– Само собой! – твёрдо ответил Огнедарко.
Вийт присел перед одним из тюков и проверил печать. Та была в полной сохранности.
– А помните ли вы, профессор, свою статью в «Пружинках»? Об «озере мёда»? – спросил сыщик, переходя к следующему тюку.
– О, вы читали! – воскликнул Бланки. – Но это было уже довольно давно!
– Вы изменили своё мнение? – удивлённо поднял голову Вийт.
– О нет! Конечно, нет! – вскричал профессор. – Вибриссы являются несомненным признаком наличия шерсти, так что мы точно имеем дело с переходным звеном между пресмыкающимися и млекопитающими! – и Бланки гордо выпрямился.
– Полностью согласен! – поспешил заверить профессора Вийт. – Я о другом. Вы писали, что человечество перестало развиваться и вот уже двести лет топчется на месте.
– Ах, вы об этом! – расслабился Бланки. – Так и есть! А что, вы думаете иначе?
– Я думаю, что XVIII век, на который вы ссылаетесь, был просто исключением, – пожал плечами дедуктивист, исследуя печати на очередном тюке, – а потом мы вернулись к нормальной скорости прогресса.
