– Благодарю, – откликнулся Вийт.
– Что это такое? – спросила бледная Ветрана Петровна. – Этот ваш… Что там?
– Авлос, ваша светлость, – кивнул детектив. – Сдвоенная древнегреческая флейта…
– Где же этот нотариус? – нетерпеливо спросил в пустоту граф. – Совершенно стемнело, через болото уже не проехать! Да и пешком не пройти! Стоило требовать нашего прибытия именно сегодня, если сам он явится завтра!
Залу наполнял дым от горящих в камине сосновых поленьев. Он нёс с собой непередаваемый запах праздника. К этому примешивались ароматы дамских духов. Слышался треск огня. За зарешёченными окнами стояла чёрная темень.
– Ты разузнал о телеграмме? – тихо спросил Вийт, наклонившись к Фирсу. – О чём они всё время говорят?
Тот, тоже во фраке, покачал головой.
– Я помню, как бабушка рассказывала нам о тайных предписаниях прапрадедушки, хранимых неизвестно где неизвестно кем, – проговорил Адам-Каетан Петрович. Он принялся открывать одну из принесённых с собой бутылок. – Я думал, это сказки. Отдавало романтическими книжками! И вот… Кто бы мог подумать!
– Однако, откуда эта срочность? – повернулась к нему Герда Эйриковна. – Почему именно сегодня? И почему нельзя было предупредить нас хотя бы за неделю?
– А место? – поднял голову Пётр-Михаил Саулович. – Душеприказчик мог бы передать нам бумагу… или пергамент… или что там они использовали в те времена… В общем, неужели нельзя было всё проделать в городе? Зачем всему семейству ехать аж сюда?
– Затем, что это дом как раз того самого прапрадедушки! – хмыкнула графиня-мать.
– Я знаю, знаю! – вздохнул её сын. Он помолчал. Потом его взгляд обратился на Вийта. – Никак не могу взять в толк, однако, зачем здесь понадобился…
Детектив понял, что хотел сказать хозяин замка, и с элегантным достоинством ответствовал:
– Возможно, ваше сиятельство, в виду произошедшего вчера вечером мне не следует садиться за стол? Кажется, на кухне…
– Ах, барон, прекратите! – перебил его граф. – Вы приглашены Ветраной!
Дворецкий, проходя мимо входной двери, на мгновение задержался. Подобрал что-то с массивной тумбы, стоявшей там. Удивлённо поднял брови. И направился через всю залу к графу.
– В чём задержка, Оссолин? – недовольно пробурчал Пётр-Михаил Саулович. – Не пора ли подавать куропаток? У нас ведь будут куропатки на вертеле, не так ли?
– Именно так, ваше сиятельство! – ответил старик. – Горячее через полчаса, закуски сейчас же, а consommé
[127] – сразу за ними.
– Ну, давай уже! – буркнул Мйончинский, отхлёбывая вино из бокала.
– Сию минуту, ваше сиятельство! – дворецкий склонился перед ним, протягивая продолговатый белый конверт. – Почта!
– Письмо? – удивился хозяин дома. – Откуда?
– Не знаю, ваше сиятельство! – с достоинством ответил старик. – Я только что обнаружил его на столике для газет и перчаток.
И он указал на старинную тумбу у входной двери.
– Гм, – произнёс Пётр-Михаил Саулович, вертя в руках конверт. – Адресовано действительно мне. Как странно!
– Наверное, от того душеприказчика! – воскликнул студент.
– Оно же не могло появиться само по себе, Оссолин! – воскликнул граф. – Кто-то ведь его принёс!
– Не могу знать, ваше сиятельство, – ответил дворецкий, а потом продолжил своим размеренным суровым тоном: – Позвольте мне спросить. Обычно слуги едят на кухне. Если долг службы требует присутствие за господским столом истопника барона Вийта, прошу известить меня об этом.
– Всё в порядке, Оссолин! – буркнул граф, бросив взгляд на Фирса. – Не беспокойся!
– Очень хорошо, ваше сиятельство, – ответил старик.
Он развернулся и начал свой нелёгкий путь обратно на кухню.
Граф пожал плечами и вновь посмотрел на конверт.
– Без обратного адреса, – пробормотал он. – И марки нет. Только моё имя, – Пётр-Михаил Саулович поднял клапан. – Не заклеен…
Он вынул сложенный вдвое лист бумаги и принялся читать.
«Ваше сиятельство! Под надуманным предлогом я собрал в этом уединённом месте десять человек. Никто из вас не покинет замок, пока вы не сделаете то, что я требую ниже. До десяти вечера вам надлежит перебросить на ту сторону рва, к колоколу, подписанный на моё имя вексель на двадцать тысяч. Если это не будет сделано, каждый час требуемая сумма будет увеличиваться на десять тысяч. Таким образом, в одиннадцать вечера она составит тридцать тысяч, в полночь – сорок тысяч и так далее. В шесть утра речь пойдёт уже о ста тысячах. Для подтверждения серьёзности своих намерений я буду похищать членов семьи, гостей, слуг. Как только чек будет предоставлен, я освобожу всех пленённых и открою дорогу из замка. Остап Терентьевич Кин, поверенный, мещанин города Володимира».
Пётр-Михаил Саулович прочёл письмо вслух и замолчал, не зная, что сказать. Люди за столом неподвижно смотрели на него. На пороге кухни застыли ошеломлённые Оссолин, Яслуша и Кварта.
В наступившей тишине отчётливо раздавалось тиканье старинных напольных часов. Стрелки показывали четверть десятого.
– Весьма романтично! – пробормотала графиня-мать.
– Раз, два, три… – считала Герда Эйриковна. – Действительно, нас здесь десять человек!
– Что за!.. – вскрикнул Адам-Каетан Петрович, срываясь с места.
Он выхватил бумагу из рук отца.
– «Ваше сиятельство! Под надуманным предлогом…» – стал читать юный граф.
– Смысл написанного вряд ли изменится! – буркнула старуха.
– Так значит, адвокат позвал нас сюда не на оглашение послания графа Рачинского? – спросила её невестка недоумённо. – Кто вообще этот мэтр Кин?
– Я о нём никогда не слышал, – пожал плечами Пётр-Михаил Саулович. – Только сегодня узнал о его существовании.
– Как и все мы! – отозвалась графиня-мать.
– Что нам делать? – пробормотала Ветрана Петровна, оглядываясь на Вийта.
Тот поднялся и подошёл к студенту. Наследник титулов и состояний Мйончинских сразу же протянул ему письмо, но Ронислав Вакулович сначала взял конверт. Повертел в руках, посмотрел на просвет, понюхал. Затем стал исследовать само послание.
– Написано левой рукой, – пробормотал он. – Специально, чтобы изменить почерк. Отметок почты нет, – Вийт хмыкнул. – Судя по слогу, писавший прочёл не один бульварный роман!
Все молчали.
– «…Не сможете покинуть…» – продолжал сыщик. – Покинуть до утра замок в любом случае нельзя, вокруг непроходимое болото! Или мэтр Кин предполагает чинить нам дополнительные препятствия? – сыскной надзиратель вновь заглянул в письмо. – «…Перебросить на ту сторону рва…» – снаружи у автора сообщник? «…На моё имя…» – значит ли это, что наш корреспондент подписался настоящим именем? Ведь только в таком случае он сможет получить по векселю…
