– А ведь куда проще было бы потребовать с меня бумагу на предъявителя! – буркнул граф.
– Сумма большая, – пожал плечами Вийт и протянул письмо с конвертом Фирсу. Тот немедленно принялся их изучать. – Наверное, злодей хотел, чтобы банк не учинял дополнительных проверок.
– Если имя настоящее, легко будет поймать шутника! – горячечно воскликнул Адам-Каетан Петрович. – Быть поверенным и носить такую фамилию! Вряд ли в Володимире сыщется ещё один «мэтр Кин»! Или даже во всей губернии!
– Вы правы, – кивнул Вийт. – Мы отошлём запрос в архив и опросим всех околоточных и городовых…
– А если имя выдумано, а для получения денег злоумышленник изготовил фальшивые документы? – подняла голову старуха-мать.
– Мы известим банки, – спокойно ответил сыскной надзиратель, – получателя по векселю задержат…
– Так, Оссолин! – вскричал потерявший терпение граф Мйончинский. – Что это за шутка такая!
– Затрудняюсь ответить, ваше сиятельство! – с достоинством ответил дворецкий.
– Кварта, Яслуша!
– Я не имею к этому никакого отношения! – испуганно взвизгнула служанка.
– Она не станет нас обманывать! – отметила графиня-мать.
– Я тут ни при чём! – отозвался Яслуша.
– Откуда мы знаем, какую фамилию на самом деле носит шофёр бабушки! – буркнул Адам-Каетан Петрович. – Рекомендательное письмо можно подделать! Или украсть!
Все посмотрели на несчастного слугу.
– Он у нас недавно… – пробормотал граф.
– Уверяю вас, ваше сиятельство, – вскричал шофёр, бледнея. Он принялся нервно дёргать свои усы. – Яслуша – моя настоящая фамилия. Да хоть вспомните, что перед наймом на службу вы посылали навести справки и в село моё родное, и к моим городским соседям!
– Так и есть! – кивнула графиня-мать. – Он несомненно Яслуша, что бы это сочетание звуков ни значило.
– В таком случае он имеет родственника или знакомого с фамилией Кин! – настаивал студент, глядя на шофёра.
– У меня нет таких, ваше сиятельство! – пролепетал мужчина. – Прошу мне верить!
– А у вас, Кварта? – повернул голову к девушке Адам-Каетан Петрович.
– Нет! – испуганно залепетала служанка. – Нет! Нет у меня таких знакомых!..
– В любом случае письмо как-то ведь здесь появилось! – сурово произнёс граф Мйончинский. – Кто крутился около столика для газет и перчаток?
– Все входящие в дом следовали мимо него, ваше сиятельство, – ответил дворецкий. – Но специально – никто!
– А чернила и бумага? Кто требовал чернила и бумагу?
– Никто, ваше сиятельство! – степенно ответил Оссолин.
– Что ж, – задумчиво сказал себе под нос Вийт. – Члены семьи переодевались в своих комнатах. Кварта и Оссолин были на кухне, Яслуша колол дрова во дворе. В это время зала оставалась пустой. Кто угодно мог прошмыгнуть сюда незамеченным и положить письмо на столик для газет и перчаток! – сыщик почесал лоб. – В замке ещё кто-нибудь есть? – спросил он у старика. – Кроме тех, кто сейчас здесь находится?
– Нет, ваше благородие, – проскрипел Оссолин. – Я живу в доме один.
– Барон, кроме титула, имеет определённое звание в полиции и сопряжённое с ним положение в табели о рангах, – мягко произнесла Герда Эйриковна. – Его правильное титулование – «ваше высокоблагородие».
– Прошу прощения, ваше сиятельство, – склонил голову дворецкий. Потом повернулся к Вийту: – Прошу прощения, ваше высокоблагородие.
– Это пустое! – буркнул дедуктивист. – Боюсь тем не менее, что тот, кто положил письмо на столик, находится сейчас здесь, среди нас.
Воцарилась тишина. Все глядели друг на друга.
– Ну хорошо! – в сердцах воскликнул граф. – Мы оценили шутку! Признавайся, кто бы ты ни был, и мы все вместе посмеёмся! А потом, наконец, поужинаем!
– Ой! Ужин! – вскрикнула Кварта, всплеснула руками и стремительно бросилась на кухню. Уже в двери опомнилась, повернулась и поспешно сделала книксен. – Прошу меня извинить, ваше сиятельство!
– Конечно, конечно! – откликнулся граф.
– Ну что там ещё такое! – недовольно пробурчал Оссолин. Посмотрел на Петра-Михаила Сауловича: – Вы позволите, ваше сиятельство?
Хозяин дома кивнул, и дворецкий тоже скрылся на кухне.
– Значит, никто не признается? – спросил граф, обводя оставшихся суровым взглядом.
Все молчали.
– А почерк кто-нибудь узнаёт? – спросил детектив, забирая письмо у Фирса и передавая его графине-матери. – Манеру письма умышленно изменили, но что-то ведь неизбежно должно было проскользнуть – величина букв, какая-то определённая завитушка, нажим пера…
Старуха посмотрела на письмо и покачала головой.
– Нет, ничего на ум не приходит.
Она отдала послание невестке, и та тоже принялась его изучать.
На пороге кухни вырос Оссолин.
– Можно ли подавать закуски, ваше сиятельство? – торжественно спросил он.
Кварта, переходя от одного к другому, выкладывала на тарелки обливную ветчину, печёночную колбасу, холодную телятину, овощи, солёные грибы и гренки с анчоусным маслом. Дворецкий следил за кухаркой, лишь иногда отходя, чтобы наполнить чей-нибудь бокал.
– Нужно прикупить запасов, – проговорила Герда Эйриковна, разглядывая кусочек гриба на своей вилке. – Что ж мы сидим без зелени и сыра!
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – ответствовал Оссолин.
– Да уж, закусывать каберне ветчиной!.. – покачал головой хозяин замка.
– А ты на каберне как раз и не налегай! – буркнула его жена.
– Но это же не коньяк! – с обидой в голосе ответил мужчина, опуская на стол пустой бокал. Оссолин немедленно приблизился с графином.
– Я не собираюсь тут есть зелень и сыр! – проскрипела старуха-мать. – Завтра же отсюда уеду! Чего ради сидеть на болотах? Мы уже знаем, что телеграмма ненастоящая, ждать смысла нет.
– Ты права, мама! – кивнул Мйончинский. – Мы все завтра вернёмся в город. Но питаться-то всё равно чем-то нужно!
– Интересно, когда было написано письмо Кина? – спросил Адам-Каетан Петрович. – В тексте указывается точное число людей в замке! Более того, упоминаются «гости», то есть вы, господа! – он обернулся к Вийту и Фирсу. – Но ведь о вашем приезде никому не было известно! Вы сами-то, барон, когда узнали, что будете здесь?
Ронислав Вакулович и его помощник переглянулись. Зависла неожиданная тишина, и головы одна за другой стали поворачиваться к Вийту.
