– Вы напрасно думаете, что я причастен к напугавшему вас письму мэтра Кина, ваше сиятельство, – ответил археолог. – Не причастен. Не знаю, откуда оно взялось и что означает. Но не против, чтобы меня из лап этого калимантанского даяка… – чужак кивнул на Фирса, – выкрал кто угодно, хоть ваш Кин! – Огнедарко поднял глаза к потолку. – Слышите, Остап Терентьевич!
– Хватит! – рявкнул Пётр-Михаил Саулович. – Извольте отвечать на вопросы!
– Тогда прекратите пытки! – пожал плечами, насколько ему это позволяли верёвки, Далебор Ромуальдович. – Мне нужен лекарский осмотр! При падении я мог отбить себе что-нибудь серьёзное!
– До суда вас непременно попользует доктор! – отозвался Вийт.
– Отрадно слышать, – расплылся в обаятельной улыбке Огнедарко. – Так вот, я вашего нотариуса не видел. Кто он, не знаю. Я перебрался в дом, когда ваш шофёр… – он глянул на Яслушу, – начал носить внутрь наколотые дрова. Дверь при этом оставалась распахнутой, перебежать было легко. В зале было пусто, но это продолжалось недолго, почти сразу все спустились к ужину. Собственно, я вообще в замке никого чужого не видел. Кроме себя самого, разумеется! – и археолог рассмеялся.
Пётр-Михаил Саулович пристально разглядывал пойманного.
– Вы ему верите, господин барон? – повернулся он к Вийту.
Дедуктивист, однако, ответить не успел.
Уши присутствующих разорвал пронзительный женский вопль.
Вийт резко развернулся.
– Где Ветрана?! – кричала Герда Эйриковна.
Безутешная мать стенала, то вздымая руки к потолку, то бессильно опадая на пол. Слёзы заливали её раскрасневшееся от рыданий лицо.
Ей пыталась помочь Кварта.
В стороне, за столом, сидела, уставившись в одну точку, угрюмая старуха-графиня. В руке она бездумно крутила лорнет.
Адам-Каетан Петрович всё ещё метался по замку, выкрикивая имя сестры.
Граф нависал над привязанным к стулу Огнедарко.
– Говорите, где она! – рычал он в лицо археологу.
– Я здесь ни при чём! – бубнил тот.
Бледный Вийт, сжимавший ладонями виски, повернул в их сторону голову.
– Он действительно не имеет к этому отношения, – сказал Ронислав Вакулович тихим, опустошённым голосом. – Во время бегства археолог оттолкнул Ветрану Петровну. Мы все это видели. В тот момент ваша дочь находилась здесь, целая и невредимая. Потом Далебор Ромуальдович уже не имел какой-либо возможности совершить похищение – он выбежал во двор, полез на крышу, был пойман и оказался здесь, связанный.
– А кто?! – возопил граф. – Кто это сделал?!
– Я не знаю, – тихо ответил детектив. Он был опустошён свалившимся на него горем. – Уверенно можно говорить о местонахождении лишь трёх человек – Огнедарко, меня и Фирса. Мы погнались за археологом на крышу и были на виду у всех. За перемещениями остальных никто не следил.
– Где моя дочь?! – развернулся Мйончинский к Яслуше.
Тот испуганно попятился.
– Нет-нет, ваше сиятельство! – промямлил он. – Я не делал этого!..
– Найдите мою дочь, Вийт! – завизжал граф, хватая барона за лацканы фрака. – Умоляю! Спасите! Вийт!..
Обычно изобретательный сыщик не знал, что ответить. Его обуревали те же чувства, что и отца семейства, он тоже не находил себе места, его тоже снедала всепоглощающая тревога за Ветрану Петровну. Для следствия же необходима была холодная, ясная голова…
Фирс, стоявший чуть в стороне, неожиданно сдвинулся с места и подошёл к графу и Вийту.
– Мы могли бы взглянуть на депешу, которой вас вызвали сюда, ваше сиятельство? – спросил он спокойно.
– Депешу? – Мйончинский запнулся. Он, казалось, пытается понять смысл сказанного. – Депешу… Конечно! – граф повернулся к дворецкому. – Оссолин, посмотри у меня где-то… Не знаю где…
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – произнёс старик. Помедлил немного и добавил: – Если мне будет позволено, я хотел бы выразить своё сочувствие.
– Да, да, Оссолин, спасибо, – пробормотал граф. – Поторопись!
Дворецкий склонил голову и направился к лестнице.
– Как вообще здесь можно кого-либо похитить? – бормотал Вийт, оглядываясь. – Жертва должна была добровольно остаться одна. Мало того, в момент похищения она должна была молчать, не звать на помощь!
– Ветрана могла оказаться позади всех, когда мы побежали во двор, – сказала сидевшая за столом графиня-мать. – Но её крики, тут вы несомненно правы, Вийт, мы непременно услышали бы.
– Разве что… – Пётр-Михаил Саулович запнулся, всхлипнул и, порывисто отвернувшись, закрыл лицо руками.
Вийт и Фирс переглянулись.
– Её могли оглушить, – с содроганием произнёс граф. – Она бы даже не поняла, что случилось…
Сыскной надзиратель побледнел, но всё же кивнул.
– А где держать похищенную? – продолжил он. – Дом небольшой. Подъёмный мост не спускали. Под скалой ров, заполненный вязкой жижей…
С лестницы донёсся топот ног. Со второго этажа в залу сбежал Адам-Каетан Петрович. В руке он сжимал два телеграфных конверта.
– Оссолин сказал, ты попросил депеши от нотариуса, – говорил он. – Вот та, что пришла тебе. И ещё одна, моя.
– Да, это они! – Мйончинский нетерпеливо выхватил из рук сына телеграммы. – Смотрите, барон!
Вийт развернул обе бумаги.
– Почерк тот же! – в экзальтации воскликнул Ронислав Вакулович. Он положил на стол депеши, а рядом с ними – письмо мэтра Кина. Домочадцы столпились вокруг. – «Сим извещаю, что согласно воле графа Михаила-Казимира Зигмундовича Рачинского герба Наленч сегодня в девять вечера в родовом замке Рачинских состоится оглашение его тайного послания потомкам. Мэтр О. Т. Кин, поверенный».
– «Никто»! – вскрикнул Фирс. – «О. Т. Кин» – это «никто» наоборот. Как я сразу не понял!
– Чёрт побери! – пробормотал Мйончинский удивлённо.
Графиня-мать, недовольная произнесённым вслух ругательством, стукнула его лорнетом по плечу. Он отмахнулся.
– Похоже, – потёр лоб сыщик, – преступник был осведомлён о вашей семейной легенде! – тут Вийт усмехнулся и обернулся к связанному археологу. – И Огнедарко вновь не попадает в круг подозреваемых – он не мог знать об этом предании…
Все посмотрели на Далебора Ромуальдовича.
– Я же говорил! – живо воскликнул тот. – Развяжите меня! Я и так не сбегу – до утра никто в здравом уме на болота не сунется!
– Вы, господин расхититель гробниц, поражаете меня своим простодушием! – невесело рассмеялся Вийт. Его орлиный взор пронзил преступника, и тот сник.
