И мало того, у нас еще была масса общих интересов, от архитектуры и политики до местной кухни.
[25]
Короче, все говорило о том, что нам с Факварлом следовало бы сдружиться.
И тем не менее по какой-то непонятной причине мы с ним стояли друг другу поперек горла.
[26]
Так было всегда.
Тем не менее мы, теоретически, готовы были забыть о своих разногласиях, столкнувшись с общим врагом, а нынешний наш хозяин вполне подходил под это определение. Любой волшебник, способный вызвать восемь джиннов за раз, явно был опасным противником, и сущностная плеть дела не упрощала. Но я чувствовал, что дело не только в этом…
— Кстати, есть в этом Хабе нечто странное, — сказал я. — Ты замечал?..
Факварл резко толкнул меня в бок и слегка качнул головой. На дорожке, ведущей в карьер, появились двое наших товарищей по несчастью, Ксоксен и Тивок. Оба тяжело брели, взвалив на плечи лопаты.
— Факварл! Бартимеус! — изумленно воскликнул Ксоксен. — Вы что делаете?!
— Отдыхают они! — злобно сверкнул глазами Тивок.
— Хотите — присоединяйтесь к нам, — предложил я.
Ксоксен оперся на лопату и вытер лицо грязной пятерней.
— Дурачье! — прошипел он. — Вы хоть помните, кто наш хозяин? Вы не забыли, кто он такой? Его прозвали Хаба Жестокий, и отнюдь не за то, что он миндальничает с бездельниками! Он повелел нам трудиться без отдыха все светлое время суток! Днем — вкалываем, отдыхаем — ночью! Что неясно?
— Из-за вас нас всех загонят в сущностные клетки! — рявкнул Тивок.
Факварл небрежно отмахнулся:
— Этот египтянин — всего лишь человек, заточенный в угрюмой плоти, в то время как мы — благородные духи (я говорю «благородные» в самом широком смысле, имея в виду и Бартимеуса тоже). С чего бы кому-то из нас вкалывать по велению Хабы? Мы должны трудиться вместе, чтобы уничтожить его!
— Пустая болтовня! — проворчал Тивок. — Треплись, сколько хочешь, пока волшебника рядом нет.
— Вот-вот, — кивнул Ксоксен. — Когда он появится, оба вы возьметесь за работу как миленькие, помяните мое слово. Ну так что, нам так и доложить, что у вас не готово ни одного блока? Дайте нам знать, когда можно будет тащить их на место!
И они развернулись и учапали прочь. Мы с Факварлом проводили их взглядом.
— Наши товарищи по несчастью оставляют желать лучшего, — буркнул я. — Совершенно бесхребетные!
[27]
Факварл взял свои инструменты и тяжело поднялся на ноги.
— Ну, пока что мы ничем не лучше их, — заметил он. — Нами Хаба тоже вертит как хочет. Беда в том, что я не вижу способа с ним справиться. Он могуществен, он мстителен, у него эта проклятая плетка, и к тому же он…
Факварл осекся. Мы переглянулись. Потом Факварл создал небольшой Импульс, который распространился вокруг нас, создав мерцающий зеленый Пузырь Тишины. Слабые звуки, доносившиеся с вершины холма, где копали землю наши собратья-джинны, мгновенно утихли; мы остались одни, наши голоса были отрезаны от мира.
И все равно я подался ближе.
— Ты обратил внимание на его тень?
— На то, что она несколько темнее, чем следовало бы? — прошептал Факварл. — И чуточку длиннее? И когда Хаба двигается, она откликается с некоторым запозданием?
— Ну да, именно.
Он поморщился:
— Ни на одном из планов ничего не видно, это значит, что тут использована Завеса очень высокого уровня. Но там действительно что-то есть, и это что-то охраняет Хабу. Если мы собираемся до него добраться, для начала надо выяснить, что именно.
— Ладно, будем смотреть в оба, — сказал я. — Рано или поздно оно себя выдаст!
Факварл кивнул. Он взмахнул долотом; Пузырь Тишины разлетелся дождем изумрудных брызг. И мы снова молча взялись за работу.
Пару дней на строительстве храма все шло тихо-мирно. Вершину холма выровняли, кустарники и молодые деревца расчистили, вырыли яму под фундамент. Мы с Факварлом вытесали множество первосортных белокаменных блоков, правильных, симметричных, таких гладеньких, что сам царь мог бы с них кушать без тарелки. Однако отвратительный мелкий соглядатай Хабы, Гезери, их все равно обругал. Он материализовался на уступе у нас над головой и принялся неодобрительно разглядывать нашу работу.
— Плоховато, ребята! — сказал он, качая жирной зеленой башкой. — Вон, края неровные, подшлифовать бы. Хозяин такую работу не примет, не-е, не примет!
— Иди-ка сюда, покажи, где именно, — ласково сказал я. — А то глаза у меня уже не те…
Фолиот соскочил с уступа и вразвалочку подошел поближе.
— Все вы, джинны, одинаковые! Самодовольные, бесполезные пустышки, как я вас называю. Был бы я вашим хозяином, я бы вас каждый день Чумой прикладывал, просто затем, чтобы… Ай!
В ближайшие несколько минут Гезери более не изрекал подобных перлов мудрости, потому что я деловито шлифовал края блоков его физиономией. Когда я закончил, камень сделался гладеньким, как детская попка, а физиономия Гезери сплющилась, точно наковальня.
— Да, ты был прав, — сказал я. — Так они выглядят гораздо лучше. Ты, кстати, тоже.
Фолиот яростно заскакал на месте.
— Да как ты смеешь! Я про тебя все расскажу, вот увидишь! Хаба уже на тебя глаз положил! Он только и ждет предлога, чтобы швырнуть тебя в Бедственный Огонь! Вот сейчас пойду и расскажу…
— Иди-иди! А это тебе на дорожку… — И, руководствуясь чистым фолиотолюбием, я ухватил Гезери, завязал ему руки и ноги замысловатым узлом и впечатляющим пинком отправил его за пределы карьера.
Он приземлился где-то на стройплощадке. Сверху донесся приглушенный визг.
Факварл наблюдал за всем происходящим, милостиво улыбаясь.
— Ты б поосторожнее, Бартимеус, — заметил он.
— А, меня и так каждый день лупят! — буркнул я. — Разом больше, разом меньше — разница невелика!
