Тишина.
Мы покрепче стиснули посохи и двинулись дальше.
Позади, где-то далеко меж утесов, зашуршали осыпающиеся камушки. Мы даже и головы не повернули.
Галька загремела погромче, где-то на середине осыпи. Факварл почесал свой грушевидный нос. Я принялся неслышно насвистывать.
На дорогу обрушилось что-то тяжелое, послышался стук когтей. А мы все брели вперед, ничего не замечая от усталости.
Послышался шелест чешуи. Потянуло серой. Ущелье внезапно затопила тьма. Раскат демонического…
Ну все, вот теперь, пожалуй, пора!
Мы с Факварлом развернулись, выставив бороды, вскинув посохи, готовые к атаке, — и никого не увидели.
Мы опустили глаза.
У нас под ногами стоял самый мелкий и хилый фолиотишка, какого мы когда-либо видели. Обнаружив, что его застукали, он виновато застыл на полушаге. Он был в жутком обличье землеройки, одетой в мешковатую тунику. Волосатая лапка сжимала оружие, смахивающее на вилку для барбекю.
Я опустил посох и воззрился на него. Фолиот уставился на меня влажными карими глазками.
На всех семи планах землеройка выглядела одинаково, хотя, надо отдать ей должное: на седьмом она была снабжена клыками. Я удивленно покачал головой. Неужто это и есть то самое жуткое чудовище, которое устроило резню там, на дороге?
— Отдавайте все, что у вас есть ценного, и готовьтесь к смерти! — пропищала землеройка, размахивая вилкой. — И побыстрее, будьте любезны. А то с другой стороны приближается караван верблюдов, и я хочу побыстрее избавиться от ваших трупов и присоединиться к товарищам.
Мы с Факварлом переглянулись. Я вскинул руку.
— Извини, можно задать тебе один вопрос? От чьего имени ты действуешь? Кто тебя вызвал?
Землеройка напыжилась.
— Мой хозяин состоит на службе у царя идумеев! А теперь давайте сюда ваше барахло. Я не хочу, чтобы оно было все в крови.
— Но ведь Идумея в дружбе с Израилем! — возразил Факварл. — Зачем бы его царю поднимать мятеж против великого Соломона?
— Какого Соломона? Того самого, что требует с царя огромную ежегодную подать, так что его сокровищница опустела и народ стенает под гнетом налогов? — Землеройка пожала плечами. — Да если бы не Кольцо, которое носит Соломон, Идумея давно бы пошла на него войной! Ну а так приходится разбойничать потихоньку. Ладно, хватит тут о международной политике — пора поговорить о вашей печальной кончине…
Я снисходительно улыбнулся.
— Одно небольшое уточнение. Посмотри-ка на высшие планы!
Сказав так, я слегка изменил свой облик. На первом плане я остался запыленным путником, опирающимся на посох. Но на высших планах человек исчез, и на его месте возникло нечто совсем иное. Факварл поступил так же. Мех землеройки внезапно поседел и ощетинился. Она задрожала так сильно, что ее вилка загудела.
Землеройка попятилась в сторонку.
— Послушайте, давайте все обсудим…
Я улыбнулся еще шире.
— Да что уж тут обсуждать!
Я взмахнул рукой — мой посох исчез. С раскрытой ладони слетел Взрыв. Землеройка метнулась назад; земля у нее под ногами вспучилась алым огнем. Землеройка в прыжке ткнула в нас своей вилкой; из ее зубцов вылетел слабенький зеленый лучик, который вонзился в землю, больно уколов палец Факварла. Тот, бранясь, запрыгал на одной ноге и выставил Щит. Землеройка с писком ударилась о землю и стрелой рванула прочь. Я отправил ей вслед серию Судорог, от которых со стен ущелья сошло несколько лавин.
Землеройка шмыгнула за камень и принялась высовывать оттуда лапку с вилкой для барбекю. Мелкие зеленые молнии сыпались на нас и с шипением гасли на краях наших Щитов. Факварл метнул Судороги; валун рассыпался грудой щебня. Землеройку отшвырнуло назад, мех на ней задымился. Она выронила вилку, пронзительно выругалась и полезла наверх по осыпи.
— Лови, уйдет! — завопил Факварл. — А я с той стороны путь отрежу!
С дымящимися руками, с развевающимися одеждами и бородой, я вскочил на каменную плиту, перемахнул с нее на соседний уступ, запрыгал с камня на камень. Мои ноги еле касались земли, и я быстро нагонял бурое пятнышко, которое отчаянно ползло по осыпи. С моих пальцев слетела молния; она ушла в землю, подбросив меня еще выше.
Землеройка выбралась на край утеса; на миг ее мохнатый силуэт четко обрисовался на фоне неба. В последний момент она шмыгнула прочь; мой Взрыв пролетел мимо.
Я отрастил себе крылья — оперенные, ослепительно-белые, двойные, как у бабочки.
[44]
Крылья развернулись, взмахнули, я взмыл над гребнем иссохшего, как пыль, утеса, навстречу солнцу, согревшему мою сущность. Далеко внизу, спотыкаясь, ковыляла по неровному склону землеройка. А неподалеку я увидел россыпь шатров, числом четыре, установленных в неглубокой ложбинке и окруженных грудами добра, черное костровище, трех скучающих верблюдов, привязанных к чугунному столбику, и множество других следов человеческого пребывания.
Владельцами всего этого добра были трое людей (очевидно, идумейских волшебников, хотя, по правде сказать, для меня все тамошние племена на одно лицо), облаченных в одеяния бурого и карамельного цвета, с посохами в руках, обутых в пыльные сандалии. Они стояли в тени шатров, неподвижные, как статуи, спокойные и сосредоточенные. Они смотрели в другую сторону, на противоположный конец хребта, за которым скрывался очередной изгиб торгового тракта.
Вопли землеройки привлекли их внимание: они развернулись, увидели, как она ковыляет в их сторону и, главное, как следом за ней на них неумолимо и мстительно обрушиваюсь с неба я.
Люди завопили и разбежались в разные стороны. Один из них выкрикнул имя духа. Из ущелья за хребтом раздался ответный клич, низкий и тревожный.
Ага, вот это уже становится интересным!
Я ринулся вниз с высоты, дав выход всей ярости, что накопилась во мне за время рабства. С моих пальцев слетела череда огненных молний, вонзившихся в землю. Камни рассыпались в куски, земля и песок фонтанами взлетали в ярко-голубое небо. Землеройка наконец получила удар прямо в свою мохнатую спинку и разлетелась на тысячу жалких светящихся искорок.
Из ущелья поднялись две массивные фигуры. Обе, как и я, были наделены раздвоенными крыльями на ассирийский манер; обе, как и я, имели человеческий облик. Точнее, человеческие тела — в отличие от меня они украсили себя более экзотическими головами, чтобы удобнее было вселять ужас в своих жертв-людей там, на дороге.
