Я с надеждой прислушался… Даже не пикнула. Здорово ее все-таки выдрессировали!
Благополучно избавившись от девицы, я обернулся маленьким, бурым, довольно неприметным сверчком и полетел вдоль границы сада, прячась среди цветов.
Вы, должно быть, обратили внимание, что после первоначального приступа гнева и уныния я вновь отчасти обрел свойственную мне силу духа. По правде говоря, мною мало-помалу овладевал странный, фаталистический восторг. Само величие, сама безоглядная дерзость этой затеи мало-помалу начинали кружить мне голову. Ну да, меня ждет почти что верная смерть, и это не сказать, чтобы приятно, но, раз уж все равно выбора не было, само по себе предстоящее дело меня скорее вдохновляло. Перехитрить целый дворец духов? Уничтожить самого знаменитого волшебника из ныне живущих? Украсть могущественнейший артефакт в мире? Пожалуй, это достойно легендарного Бартимеуса Урукского, и уж, во всяком случае, это куда более достойное занятие, чем таскать авоськи с артишоками или пресмыкаться перед такими хозяевами, как этот гнусный египтянин. Интересно, что сказал бы Факварл, если бы мог видеть меня сейчас?
Кстати, о хозяевах: эта арабская девчонка, конечно, одержимая, узколобая, и чувства юмора ей недостает, но, хотя я был в ярости на нее за этот наглый вызов, все же я поневоле проникся к ней уважением. В храбрости ей никак не откажешь; и, опять же, она готова была пожертвовать не только мной, но и собой. Как ни противоестественно это звучит, мне это почему-то импонировало, хотя я до сих пор не мог понять почему.
Неприметный сверчок направлялся на юг вдоль сада, в противоположную сторону от царских покоев. По пути я отмечал расположение всех часовых, которых мог заметить, запоминая их размеры, поведение и мощность ауры.
[84]
Большинство из них были джинны умеренного могущества, и их было довольно много, хотя и меньше, чем в северной части садов.
Пожалуй, стоит сделать так, чтобы их стало еще меньше…
Меня особенно заинтересовал уединенный уголок сада неподалеку от Соломоновой сокровищницы: из-за деревьев виднелись магические нити, мерцающие на ее окнах. Вскоре я обнаружил дежурящего там джинна: он стоял один-одинешенек рядом с очередным Соломоновым антиквариатом — древним каменным диском, вертикально установленным в траве.
Я с превеликим удовольствием обнаружил, что джинн этот мне знаком. То был не кто иной, как Боско, тот самый надутый счетовод, который пару недель назад вздумал меня распекать за то, что я опоздал принести артишоки. Он стоял, сложив на груди тощие лапки, выпятив жирное пузо, и на его унылой роже застыло жуткое безучастное выражение.
Лучшего места для начала не найти!
Крылышки сверчка заработали проворнее, их гудение сделалось более пронзительным и угрожающим. Он описал несколько кругов, чтобы убедиться, что больше никого поблизости нет, и опустился на камень за спиной у Боско. Я коснулся плеча Боско передней лапкой.
Боско удивленно хмыкнул и обернулся.
И с этого началось ночное побоище в Иерусалиме.
26.
Бартимеус
Поначалу это было очень тихое побоище. Я не хотел привлекать внимания.
На то, чтобы управиться с Боско, ушло секунд пятнадцать. Несколько больше, чем я рассчитывал. У него очень некстати оказались бивни.
В следующие четыре минуты я посетил еще нескольких часовых в этой части садов. Каждая встреча, как и предыдущая, была краткой, внезапной и относительно безболезненной — для меня, по крайней мере.
[85]
Управившись с этим, я снова обернулся сверчком и довольно медленно, поскольку я слегка отяжелел после трапезы, полетел обратно в сторону девушки. Но пока что я направлялся не за ней; меня куда больше интересовал командир ночной стражи, стоявший возле зарослей рододендронов. Я подлетел настолько близко, насколько счел безопасным, затем приземлился на одну из наиболее причудливых Соломоновых статуй, заполз куда-то под колено и стал наблюдать за развитием событий.
События не замедлили воспоследовать.
На первом плане ифрит сам маскировался под статую — скромную молочницу или еще какую-то чушь в этом роде. На других планах он выглядел угрюмым серым огром с шишковатыми коленями, бронзовыми браслетами на запястьях и набедренной повязкой из страусовых перьев; иными словами, это был именно такой дух, которого мне не хотелось бы видеть в садах, когда через них будем пробираться мы с девушкой. На поясе у него висел громадный рог из слоновой кости, отделанный бронзой.
Итак, события начали развиваться. Из кустов выскочила обезьяна с болтающимися руками, ярко-розовой мордой и копной оранжевых волос на голове. Она резко затормозила перед ифритом, плюхнулась на корточки и коротко поклонилась.
— Зазил, дозволь сказать!
— Ну, Киббет?
— Я сейчас обходил южные сады. Боско нет на посту!
Ифрит нахмурился.
— Боско? Это который караулит рядом с сокровищницей? Ему дозволено отлучаться, чтобы патрулировать аллею Роз и восточные беседки. Ты наверняка найдешь его там.
— Я осмотрел все до последнего прутика и листочка! — отвечала обезьяна. — Боско нигде нет!
Огр указал на искрящийся купол, висящий над садами.
— Внешних границ никто не тревожил. Атак извне не было. Боско просто где-то шляется, когда он вернется, получит добрую порцию Раскаленных Игл. Возвращайся на пост, Киббет, явишься ко мне на рассвете.
Обезьяна удалилась. Сверчок удовлетворенно затрещал в своем безопасном убежище.
По-моему, часами стоять на постаменте не очень-то весело, однако огр Зазил, похоже, был вполне доволен собственной участью. В ближайшие две минуты он лениво покачивался с пятки на носок, пару раз согнул-разогнул колени и удовлетворенно причмокнул губами. Может быть, он бы простоял так всю ночь, если бы у него была такая возможность.
Но возможности такой ему не предоставили. Ломая ветки и сшибая листья, из кустов на четвереньках снова вырвалась обезьяна. Обезьяна выглядела куда более растрепанной, чем прежде: зубы у нее были оскалены, глаза выпучены.
— Зазил! Докладываю! Снова что-то не так!
— Опять Боско?
— Боско так и не нашли, господин мой. Но теперь пропали еще и Сузу с Тримблом!
Огр вскинул голову.
