— Повелитель, я во всем следую твоим повелениям и твоей воле.
— Воистину так. — Соломон пригубил вина. — Пусть этот Бартимеус смирится и научится повиновению. Когда башня Иезекииля будет расчищена, Хирам доставит тебе нужные цилиндры и таблички. Это все.
Хаба поклонился и вернулся на свое место в кругу волшебников. Его тень волочилась за ним, точно плащ.
— Ну а теперь, когда с этим покончено, мы можем вернуться к другим вопросам, — сказал Соломон. — Хирам!
Визирь щелкнул пальцами. В воздухе материализовалась белая мышка и, кувырнувшись, приземлилась к нему на руку. В лапках мышка держала папирусный свиток. Она развернула его и показала визирю. Хирам быстро проглядел список.
— Повелитель, — сказал он, — нам предстоит рассмотреть тридцать два судебных дела, переданных тебе твоими волшебниками. Истцы ждут твоего суда. Среди дел, которые следует разобрать, — убийство, три случая насилия, семейная ссора и спор двух соседей из-за пропавшей козы.
Лицо царя осталось бесстрастным.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Как всегда, множество просителей явилось к тебе издалека, моля о помощи. Я избрал двадцать из них, чтобы они обратились к тебе с официальным прошением.
— Я выслушаю их. Это все?
— Нет, повелитель. Патрули джиннов, что стерегут южные пустыни, сообщают о новых нападениях разбойников. Несколько отдаленных усадеб сожжено, обитателей вырезали, и на торговых путях также творятся бесчинства — нападения на караваны, ограбления торговцев.
Соломон пошевелился на троне.
— Кто отвечает за южные патрули?
— Я, повелитель! — отозвалась волшебница из Нубии, облаченная в одеяние из плотной желтой ткани.
— Призови побольше демонов, Эльбеш! Выследи этих «разбойников»! Выясни, кто они такие на самом деле: обычные изгои или же наемники, состоящие на службе у чужеземных царей? Завтра доложишь мне.
Волшебница поморщилась.
— Хорошо, повелитель… но…
Царь нахмурился.
— Что — «но»?
— Прошу прощения, повелитель, но я управляю девятью могучими и своевольными джиннами. Я и так устала. Мне трудно будет призвать новых рабов.
— Понятно… — Царь нетерпеливо окинул взглядом круг. — Что ж, тогда тебе в этом небольшом дельце помогут Рувим и Нисрох. А теперь…
Волшебник со всклокоченной бородой вскинул руку.
— Великий царь, прости меня! Но я тоже несколько перегружен…
— И я! — кивнул человек, стоящий рядом.
Тут осмелился подать голос визирь Хирам:
— Повелитель, пустыни весьма обширны, а возможности твоих покорных слуг ограниченны. Быть может, тебе пора подумать о том, чтобы помочь нам? Быть может, ты соизволишь… — Он осекся.
Соломон медленно, как кошка, мигнул подведенными сурьмой глазами:
— Продолжай.
Хирам сглотнул. Он и так уже сказал больше, чем следовало.
— Ну… быть может, ты соизволишь применить… — его голос был еле слышен, — применить Кольцо?
Царь помрачнел. Левая рука, лежащая на подлокотнике трона, побелела.
— Хирам, ты подвергаешь сомнению мои приказы, — негромко сказал Соломон.
— Великий государь, помилуй! Я не думал тебя оскорбить!
— Ты смеешь указывать мне, как и когда использовать мою власть.
— Нет-нет! Я говорил, не подумав!
— Действительно ли ты этого хочешь?
Левая рука шевельнулась. Кольцо на мизинце сверкнуло золотом и черным обсидианом. Лежащие у трона львы-ифриты осклабились и тихо зарычали.
— Нет, повелитель! Молю тебя!
Визирь рухнул на пол. Мышь юркнула в его одеяния. Собравшиеся в зале придворные с ропотом подались назад.
Царь вытянул руку, повернул Кольцо на пальце. Раздался грохот, налетел порыв ветра. Чертог окутало тьмой, и в сердце этой тьмы, подле трона, безмолвно воздвиглось Существо. Четыреста тридцать семь человек рухнули ниц точно громом пораженные.
Ужасен был искаженный лик Соломона, объятый мраком. Голос его был гулок, точно доносился из глубин пещеры:
— Всем вам говорю: будьте осторожны в своих желаниях!
Он снова повернул Кольцо. Существо мгновенно исчезло; чертог внезапно залило светом, в садах защебетали птицы.
Медленно, с опаской поднимались на ноги волшебники, придворные, жены и просители.
Лицо Соломона вновь сделалось спокойным.
— Отправьте своих демонов в пустыню, — сказал он. — Поймайте разбойников, как я говорил.
Он отхлебнул вина и взглянул в сторону садов, откуда, как часто бывало, доносилась чуть слышная музыка, хотя музыкантов никто никогда не видел.
— И еще одно, Хирам, — сказал он наконец. — Ты ни словом не упомянул о царице Савской. Вернулся ли посланец из страны Сава? Известен ли ответ царицы?
Визирь поднялся на ноги и утирал струйку крови, текущую из носа. Он сглотнул: день для него выдался неудачный.
— Известен, о повелитель.
— Да?
Визирь прочистил горло.
— Как ни трудно в это поверить, царица вновь отвергает твое предложение брачного союза и отказывается стать одной из твоих великолепных супруг.
Визирь помолчал, пережидая изумленное и возмущенное аханье собравшихся жен.
— Ее объяснения, насколько их можно считать таковыми, сводятся к следующему: будучи на самом деле правительницей своего народа, а не просто царской дочерью… — снова послышались охи, ахи и насмешливое фырканье, — она не может оставить свой трон и предаться бездумной и бездельной жизни, даже ради того, чтобы купаться в сиянии твоего величия, окутывающем Иерусалим. Она глубоко сожалеет о своем отказе и предлагает вечную дружбу, как свою, так и савского народа, до тех пор, пока, цитирую, — тут он снова сверился со свитком, — «не падут башни Мариба и не угаснет вечное солнце». В общем и целом, повелитель, она снова ответила «нет».
Визирь умолк и, не осмеливаясь поднять взгляд на царя, принялся суетливо сворачивать свиток и запихивать его под одежды. Толпа застыла, следя за безмолвной фигурой на троне.
Соломон расхохотался. И залпом выпил полкубка.
— Ах вот, значит, каков ответ Савского царства? — промолвил он. — Что ж, ладно. Мы подумаем над тем, что ответит Иерусалим.
5.
Балкида
Спустилась ночь. В городе Марибе царила тишина. Царица Савская сидела одна у себя в комнате, читая священные тексты. Потянувшись за кубком с вином, она услышала за окном хлопанье крыльев. Там сидела птица, орел. Орел стряхивал с перьев примерзшие льдинки и пристально глядел на царицу холодными черными глазами. Царица окинула его взглядом и, поскольку хорошо знала иллюзии духов воздуха, произнесла:
