Пронзительная нота одиночества может звучать как гимн, если мы решимся признать свою боль и поделиться ею, вместо того чтобы перекладывать ее на других. Мы изменимся, когда решимся глубоко чувствовать, а не распространять боль. Я верю, что искусство и возможность им делиться помогут нам найти дорогу друг к другу. Тогда мы обретем смелость соприкоснуться друг с другом и перестанем трусливо кричать в спину, отказываясь поддержать чужие интересы.
В одной из моих любимых песен If I Needed You («Если я соскучусь по тебе»)
[21] Таунс Ван Зандт пронзительно пел о лекарстве от одиночества:
Я приду к тебе,
Я пересеку моря
И разделю твою боль.
Четвертая глава
Человека трудно ненавидеть вблизи. Сближайся!
Одна из причин, по которой люди упрямо продолжают ненавидеть, в том, что они чувствуют: стоит отпустить ненависть, и придется разбираться с болью.
В современном мире круглосуточных новостей, политических скандалов и соцсетей порой все, что попадается нам на глаза, – это общая ненависть. Демонстрация намерений, навешивание ярлыков, обмен унизительными репликами, на чьей бы стороне люди ни выступали. Мы видим, как политики сочиняют законы, которым они не обязаны следовать сами, как их решения отнимают у нас работу, семью и человеческое достоинство. Мнения в соцсетях не сопровождаются ответственностью за сказанное, факты далеки от правды, и хуже всего – эти высказывания анонимны.
Но если присмотреться к жизни отдельных людей, все будет иначе. Вместо отстраненности, ярости и ненависти мы чувствуем боль и любовь, надеемся на лучшее и преодолеваем трудности, восхищаемся красотой и переживаем травмы. В бытовом смысле у нас нет привилегий, мы не можем позволить себе роскошь анонимности. Мы стараемся жить полной и насыщенной жизнью, собирая и отвозя детей в школу, приходя на работу и стараясь украсить каждый день радостью.
Порой большой мир кажется местом, в котором не хватает нравственных рамок и продуктивной коммуникации. В ходе исследований я много говорила с людьми, которым удается находить себя в шуме современных мегаполисов, – с людьми, которым знакома настоящая причастность.
Они вовсе не игнорируют происходящее вокруг, но не перестают защищать то, во что верят. Они принимают решения и формируют мнения, исходя из конкретного жизненного опыта. Так можно избежать ловушки, в которую угодили многие из нас: «Я ненавижу большую группу незнакомцев, а представители этой группы, которых я лично знаю и люблю, – редкие исключения».
Давайте посмотрим на три конкретных примера.
Мнение:
«Демократы – просто неудачники».
Ваш опыт: поскольку вы всю жизнь были консерватором, звучит это вполне убедительно.
А как насчет вашей близкой подруги и коллеги? Именно она привезла вас с больницу, когда вашего мужа забрали из тренажерного зала на скорой с сердечным приступом. Она сидела рядом, пока вы ждали новостей из реанимации, а потом забрала ваших детей из школы и отвезла к себе домой. Позже она помогла спланировать похороны и взяла на себя часть задач на работе, пока вы разбирались с делами. Она вовсе не неудачница. Вы ее любите. И она – демократ.
Мнение:
Республиканцы – эгоистичные зануды.
Ваш опыт: вы согласны! Но партнер вашего сына так любит его, они чудесная пара, и вы знаете, как ему с ним повезло. Какое счастье, что он попал именно в вашу семью. Ведь этот человек (а не ваш сын) присылает вам с женой их семейные фотографии. Он не эгоист и не зануда. Однако он – республиканец.
Мнение:
Активисты движения против абортов – лицемеры и узколобые консерваторы.
Ваш опыт: как феминистка и активистка вы совершенно согласны. Но… у вас была чудесная учительница в католической школе. Она поддерживала ваше право высказываться, даже когда мнения расходились. Собственно, она и научила вас тому, что значит быть активисткой. Она не узколобая лицемерка. И она выступает против абортов.
Что, если мы будем опираться не на стереотипы и ненависть к группе иных, а на личное знакомство с живыми людьми? Что, если мнения с экрана телевизора и анонимов в соцсетях – это огульные обобщения в борьбе за внимание и власть? Живого человека трудно ненавидеть. А когда нам больно и страшно, ярость и ненависть всегда где-то поблизости. Почти все, у кого я брала интервью и с кем знакома, скажут: злиться куда проще, чем чувствовать страх или боль.
Я иногда представляю себе, как засовываю окружающий мир в текстовый документ и запускаю команду «Найти и заменить». Все слова и действия, основанные на ненависти, я заменяю на слова и действия, основанные на боли. Если бы я могла заменить ненависть тех, кто отрицает массовое убийство в школе «Сэнди-Хук», на их боль! Если бы я могла заменить ненависть к теориям заговора на душевную боль о мире, в котором люди способны на убийство в начальной школе! Какой разговор тогда мы смогли бы затеять? Получилось бы услышать друг друга? Смогли бы сторонники превосходства белой расы поговорить о боли, которой напитана их ненависть, провоцирующая столько боли и страха в ответ?
Иногда я готова признаться: мне тоже не хочется глубоко копать. Во время этого исследования я несколько раз хотела крикнуть: «Ну и оставьте при себе эту настоящую причастность! А я продолжу ненавидеть!» Однажды дочь показала мне книгу «Готовимся к школе». Первые три главы посвящались тому, как уберечься от изнасилования. Хочу ли я присматриваться к боли, заставляющей нетрезвых, агрессивных ублюдков таскаться по школьной территории так часто, что школьниц учат, как себя с ними вести? Нет! Пусть идут куда подальше вместе со своей болью, а я останусь преисполненной праведным гневом!
Ну и что? Игнорирование собственной и чужой боли ни к чему конструктивному не ведет. Сколько мы еще будем тянуть друг друга на дно вместо того, чтобы добраться до истока и разобраться в причинах? Как отказаться от праведного гнева и разбираться с болью вместе, не атакуя друг друга из-за баррикад?
Боль безжалостна. Мы не можем ее игнорировать. Сколько бы мы ни топили ее в зависимостях, физически уничтожали друг друга, душили успехом или нарочитой роскошью, давили ненавистью – боль напоминает о себе.
Боль отпустит, только когда мы признаем ее и разберемся с ее причинами. Обращение к боли с любовью и состраданием требует меньших запасов энергии, чем борьба с ней, – но приближаться к боли, разумеется, очень страшно. Нас не учили распознавать боль и честно называть ее своим именем. Наши семьи и общество верили, что уязвимость, необходимая для восприятия боли, – это слабость. Нас учили раздражению, ярости и отрицанию. Но нужно помнить: если мы отрицаем эмоции, они владеют нами. И только когда мы признаем чувства, в наших руках – сила. Мы можем пересмотреть ситуацию, в которой находимся, и разыскать свою дорогу сквозь боль.
