Кто не со мной, тот против меня
Как я говорила выше, одна из крупнейших причин сортировки – убеждение «ты с нами или против нас». Этот эмоциональный посыл слышен отовсюду. Все, от политиков до героев мультфильмов, регулярно просят нас занять какую-нибудь сторону. Это один из самых эффективных способов политической сортировки: в 95 % случаев мы выбираем сторону на основе эмоций и брехни, какие бы благие намерения за ними ни стояли.
Муссолини во многом опирался на фразу «Ты или с нами, или против нас» (O con noi o contro di noi). После 11 сентября Джордж Буш и Хиллари Клинтон обращались ко всему миру с той же формулой: или вы с нами в борьбе против терроризма, или вы против нас. Буш пошел дальше и выразился так: «Каждый народ должен решить: с нами он или с террористами»
[29]. То же самое мы видим в любимых нами историях. В третьем эпизоде «Звездных войн» («Месть ситхов») Дарт Вейдер говорит Оби-Вану Кеноби: «Если ты не со мной, ты мой враг».
Мы приходим к соображению «с нами или против нас» в эмоционально трудные времена. Возможно, у нас даже нет цели манипулировать собеседником – мы пытаемся прояснить тот факт, что в этой ситуации сохранять нейтралитет опасно. Я согласна, что и такое случается. Одна из моих любимых цитат Эли Визеля: «Мы всегда должны выбирать, на чьей мы стороне. Нейтралитет поддерживает притеснителя, а не жертву. Молчание помогает мучителю, а вовсе не истязаемому»
[30]. Но проблема в том, что эмоциональный призыв не всегда основан на фактах, и если нет, то он обращен к страху быть отвергнутым группой или считаться частью проблемы. Нам нужно разобраться, каким образом были выбраны стороны. Действительно ли это два единственных варианта? Разумно ли поставлен выбор, или это брехня?
В философии выбор «с нами или против нас» называется ложной дихотомией, или ложной дилеммой, – призывом игнорировать другие варианты, кроме некоторых двух рассматриваемых. Когда мы принуждаем людей выбирать одну из двух сторон, мы намеренно игнорируем другие возможности. А ведь если они существуют, бинарный вопрос «с нами или против нас» оказывается ложным. Но поздно: он уже эмоционально вовлек нас в некоторую вооруженную причастность: чтобы считаться своим, нужно выбрать правильную сторону. Вот только выигрываем не мы, а тот, кто бросил нам перчатку и предложил два тщательно сфабрикованных варианта. Критическое мышление помогает выйти за пределы формулировок «или-или». Но отказ участвовать в том, что подается как праведный гнев, требует смелости. Любопытство и право задавать вопросы (вместо того чтобы раз и навсегда решить) требует выхода из бункера уверенности в своей правоте. Даже если мы понимаем, что формулировка «или-или» – это слишком упрощенный подход, гораздо проще и безопаснее выбрать-таки одну сторону. Проблема представлена таким образом, как будто выход всего один. И если мы промолчим, нас автоматически демонизируют как «чужих».
Единственный правильный ответ – отказаться принимать условия игры и поставить под сомнение формулировку проблемы. Но не сомневайтесь: это выход в дикие условия. Почему? Ведь проблему подают так, чтобы замалчивать инакомыслие, очерчивая границы таким образом, чтобы дебаты, обсуждения и вопросы захлебнулись, отвергая все известные нам способы эффективного решения проблем.
Наше молчание дорого обойдется каждому из нас и обществу в целом. Люди расплачиваются цельностью. Общество платит разделенностью и тем, что мы разучиваемся решать проблемы сообща. Поданные эмоционально, но не основанные на фактах ответы редко опираются на эффективные и стратегические решения сложных вопросов. Люди не так часто обращаются к ложным дилеммам специально: реакция «или-или» обычно приходит в качестве защиты в ситуации, полной страха, кипящих эмоций, недостатка знаний. К сожалению, эти же условия – страх, кипящие эмоции и недостаток знаний – легко приводят к некорректной, скандальной дискуссии. Так можно войти в вечный цикл: брехня – грубый ответ – еще больше брехни.
Корректность
Гораздо проще оставаться корректными в борьбе с ложью – противодействие брехне быстро выносит нас за рамки учтивости. Брехня начинается не с правды и не опирается на нее. Поэтому спорить с ней трудно. Очень хочется тоже перейти на брехню: «Правда неинтересна, а важно только то, что думаю я». Здесь мне хочется вспомнить принцип асимметрии брехни Альберто Брандолини: «Для борьбы с брехней всегда нужно больше сил, чем для ее сочинения»
[31].
Иногда брехня – это не страшно. Например, все понимают, что в слишком вежливом комплименте достоинства человека явно переоценены. Рассказываемые в моей техасской семье истории о том, как люди ходили в школу пешком по снегу вверх по горе, – очевидная небылица. Но когда ставки высоки, приходится отвечать на брехню правдой. Вот какие подходы могут быть в этом полезны.
Во-первых, отнестись к собеседнику со всей возможной доброжелательностью и щедростью. Постараться удержаться от предположения, что человек хотел навредить или увести внимание от важного. В горячих дискуссиях с нами случается всякое. Можно остро почувствовать стыд из-за того, что четкого мнения по вопросу нет, и это ощущение недостаточности подскажет какую-нибудь брехню. Можно искренне считать, что мнение основано на фактах, и не подозревать, что на самом деле это совсем не так. Кроме того, мы можем настолько застрять в боли и страхе, что правда и факты отойдут на второй план, а основное место на сцене займет эмоциональный призыв к пониманию или согласию. Щедрость, эмпатия и здоровое любопытство («Где ты об этом прочел? Откуда ты это узнал?») помогают прояснить источник информации и степень осведомленности собеседника.
Во-вторых, не забывайте о корректности. Институт цивилизованного подхода в государственных органах предлагает определение корректности очень близкое тому, что я обнаружила в ответах участников моего исследования. Основатели этой организации Кассандра Данке и Томас Спат пишут:
«Разговор корректный – значит бережный к личности, нуждам и верованиям собеседника. В таком разговоре не чувствуется унижения. Говорить корректно – это оставаться несогласным без неуважения, стараться находить точки соприкосновения при разногласиях, выслушивать собеседника достаточно долго, чтобы он преодолел свои предрассудки, показывать хороший пример. Корректный разговор – тяжкий труд истинного присутствия, особенно если разговариваем мы с тем, с кем во многом сильно и болезненно расходимся. Он важен политически, поскольку предвещает гражданские действия. Он важен еще и как возможность беседовать о властных структурах так, чтобы каждый голос был слышен и никто не был проигнорирован»
[32].
