Я всегда чувствовала, что такие моменты невероятно важны. Я подозревала, что они связаны с духовным благополучием и позволяют чувствовать связь с человечеством, даже по уши погрузившись в сложные исследования. Но у меня не было этому объяснения. А теперь есть. Давайте рассмотрим, что за смысл лежит в коллективном опыте переживания радости и горя.
Ты никогда не останешься один
Несколько лет назад я увидела твит Криса Андерсона
[40], владельца и куратора конференций TED
[56]:
«Когда футбол – это религия. Мурашки по спине: австралийские болельщики поют You’ll Never Walk Alone на стадионе».
Дальше стояла ссылка на YouTube. По ней – видео, на котором девяносто пять тысяч австралийских фанатов Ливерпульского футбольного клуба на трибунах стадиона в Мельбурне раскачиваются в унисон, держат красные шарфы и со слезами на глазах поют хором гимн своей команды
[55].
Я удивилась, почувствовав, как и у меня навернулись слезы. Поскольку видео посмотрели почти восемь миллионов человек, вероятно, это почувствовала не только я! Не только футбольные фанаты и не только любители спорта ощутили мурашки, о которых написал Крис. Первый комментарий под видео вообще был от фаната противоборствующей команды – Манчестера – и состоял из одного слова: РЕСПЕКТ.
Даже если мы не принадлежим к группе людей, переживающих момент единства, мы чувствуем накал эмоций, понимаем, что происходит, можем присоединиться к переживанию.
После этого видео я договорилась со Стивом почаще выделять время, чтобы всей семьей смотреть футбольные матчи, ходить на концерты и спектакли. Пристрастившись к YouTube, я начала забывать, как важны такие моменты. Переживать вместе живые эмоции – совсем другое дело!
По волнам нашей памяти
Если ты, читатель, мой ровесник (плюс-минус 10 лет) и вырос в Техасе, при упоминании кантри-певцов Джорджа Стрейта и Гарта Брукса ты наверняка испытываешь приятную ностальгию.
Когда мы с сестрами Эшли и Барретт вспоминаем подростковые годы – мальчиков, с которыми мы встречались, минуты счастья и печали, джинсы, узкие до такой степени, что приходилось пользоваться плоскогубцами, чтобы застегнуть молнию, и умопомрачительно высокие начесы, – Гарт Брукс и Джордж Стрейт отвечают за саундтрек к нашим воспоминаниям. У каждой истории из детства есть песня, и к каждой песне найдется история.
В прошлом году мы с родными (я, Стив, мои сестры, а также Фрэнки, муж моей сестры Барретт) отправились в Сан-Антонио на концерт Гарта Брукса и Триши Йервуд. Там нас встретили друзья – Рондал и Майлз. Рондал много лет работал с Гартом, поэтому сбылась наша давняя мечта – нас пустили в гримерку. Как я и надеялась, Гарт и Триша оказались теплыми и простыми в общении. Сам концерт тоже был замечательным. Мы знали наизусть слова ко всем песням. Все, кто бывал на выступлениях Гарта, в курсе, какой он весельчак. Но лучше всего он спел нашу любимую песню Callin' Baton Rouge («Я снова звоню в Батон-Руж»). Мы и не подозревали тогда, что Рондал все время снимал нашу тусовку на камеру, и теперь я не могу сдержать слез, пересматривая запись.
Три или четыре месяца спустя мы с сестрами и племянницами ехали куда-то на машине. Я повернулась к Барретт и предложила: «Послушаем Baton Rouge?»
Габи, шестилетняя дочка Барретт, не согласилась: «Нет!
Я хочу песню номер один! Мы всегда под нее поем».
Барретт засмеялась: «Это и есть наша песня номер один». Оказалось, что мы с сестрами по отдельности после того концерта слушаем ее на повторе. У каждой из нас до концерта был компакт-диск, но только после того момента единения и радости мы начали слушать Callin' Baton Rouge по три раза в день. Песня возвращала нас к счастливым воспоминаниям. Если посмотреть видео Рондала, видно, что это чистая любовь: к музыке, к общему детству, друг к другу.
Мы с сестрами держимся за руки, обнимаемся и кричим что есть силы знакомые с детства строчки, в которых влюбленный снова и снова просит телефонистку соединить его с городком Батон-Руж:
Operator, won’t you put me on through?
I gotta send my love down to Baton Rouge.
Да будет свет!
Я большая фанатка Гарри Поттера. Моя дочь Эллен выросла на саге Джоан Роулинг про мальчика-волшебника, мы с ней всегда стояли первыми в очереди на фильм или в кассу книжного магазина в первый день продажи очередной части книги.
В 2009 году мы пришли на премьеру фильма «Гарри Поттер и Принц-полукровка». Зрители надели шарфы Гриф-финдора (факультета Гарри), нарисовали на лбах шрамы Гарри, запаслись футболками Keep calm and carry a wand («Сохраняйте спокойствие и берите с собой волшебную палочку»).
К сожалению, в конце фильма умирает Дамблдор, мудрый наставник Гарри, духовный лидер и директор Хогвартса – школы чародейства и волшебства. Гарри бросается к его телу в слезах. Дамблдор для Гарри был старшим товарищем, почти родителем. Смысл сцены ясен, даже если вы не знакомы с сюжетом: молодой герой теряет своего защитника. Это важный эпизод путешествия героя, об универсальности которого подробно рассказывает Джозеф Кэмпбелл
[41].
Вокруг тела профессора Дамблдора собираются школьники и преподаватели. В небе загорается злобное лицо Волан-де-Морта, виновного в смерти директора школы. Гарри кладет руку на грудь Дамблдора и плачет. Профессор Макгонагалл, великолепно сыгранная Мэгги Смит, поднимает свою волшебную палочку. С ее кончика льется свет. Школьники и учителя по одному поднимают свои палочки к небу – и свет постепенно заполняет все пространство.
Тут я вспомнила, что нахожусь не в Хогвартсе, а в кинотеатре города Хьюстона. Я оглянулась по сторонам. И увидела, как двести незнакомых друг с другом заплаканных зрителей поднимали руки вверх, словно держали в них волшебные палочки. Почему? Мы – люди, мы верим в свет. Пусть Гарри Поттера не существует, но общечеловеческое единство вполне себе реально. Наш общий свет силен. Перед лицом жестокости, лжи, предательства и темных деяний мы объединяемся и стоим рядом, плечом к плечу.
Люди с шоссе FM 1960
Я точно знаю, как я провела 28 января 1986 года. Я ехала на машине по четырехполосному шоссе FM 1960, неподалеку от местечка Кляйн, пригорода Хьюстона, в котором я жила в школьные годы. Проезжая перекресток, я заметила что-то странное. Машины одна за другой выезжали на обочину и останавливались. Некоторые глохли прямо посередине дороги. Сперва я подумала, что сзади едет скорая или пожарная машина, поэтому ее стараются пропустить. Но ни в боковых зеркалах, ни в зеркале заднего вида не было видно мигалок.
