Хороший пример гордой осанки – моя подруга Джен Хэтмейкер: писательница, духовный наставник, филантроп, духовный и общественный лидер. В прошлом году я наблюдала ее выход в дикие условия: она сделала это с изяществом и болью, гордо распрямив спину
[52]. Джен довольно известна в умеренно-консервативных христианских кругах. Она поддержала права ЛГБТ-сообщества – и получила жесткую реакцию от религиозной общины. Я спросила Джен, как выглядели и ощущались ею дикие условия. Она ответила:
«Подслащивать пилюлю не буду: кровь стынет в жилах, когда только выглядываешь в дикие условия. Необходимость ощущать принадлежность настолько фундаментальна, что угроза потерять связь со своей стаей и выйти вперед в одиночестве сковывает по рукам и ногам, не дает даже посмотреть в сторону диких условий. Одобрение социальным кругом – один из наших драгоценных идолов. Ради него мы изо всех сил стараемся оставаться удобными для своего круга, чем бы ни приходилось жертвовать.
Дискомфорт – большая преграда, мешающая нашему поколению развиваться. В то же время защита статуса-кво, не совпадающего с нашими внутренними ощущениями, доступна не всем – маргиналам без привилегий ничего не остается, кроме как выходить в дикие условия каждый день. Это требует невероятной отваги. Ведь даже от первого шага захватывает дух.
Властные структуры решают, кого впускать, а кого оставлять за дверьми. Бросить им вызов не только смело, но и опасно. Такой поступок может лишить ощущения причастности. Потому в диких условиях весьма одиноко. Потому же они ощущаются как наказание, что, опять же, сдерживает наше развитие.
Самые одинокие – первые шаги; пока новая территория не изучена, дорога кажется пустой, а в зеркале заднего вида все еще отражаются знакомые места. Но довольно скоро, делая шаг за шагом, мы находим массу попутчиков – людей, которые исследуют свои дороги, танцуют, создают то, чего еще не было, празднуют, ощущают себя причастными. Это не пустошь. Это не дикие джунгли. Это не место, куда не ступала нога человека. Дикие условия – место творчества, пророчества, риска, поиска альтернативных путей, и они всегда были здесь. Это плодородные земли. Ходить по ним трудно, но тут и происходит настоящая жизнь.
Дикие условия стали моим домом. Эта нелегкая мысль наполняет меня радостью. Когда я только начинала свой путь в диких условиях, озвучив разногласия в интерпретациях священного текста, близкий друг прислал мне сообщение о тридцать второй главе Ветхого Завета. В ней Иаков всю ночь борется с Богом в самых настоящих диких условиях, не сдаваясь: „Не отпущу тебя, пока не благословишь меня”. Бог касается бедра Иакова и повреждает его навсегда, оставляя напоминание о той битве – убежденному, упрямому, неотступному человеку достался впечатляющий и чрезмерный подарок. Тогда и там Бог назвал Иакова Израилем.
Сообщение моего друга звучало так: „Ты как Иаков – отказываешься отпустить Бога, пока он не благословит тебя. Так он и поступит. Ты отыщешь свою землю обетованную – но за это будешь прихрамывать”. Я выбираю дикие условия, потому что здесь я могу нести свою правду и отважно проповедовать – и травма всегда будет напоминать о том, какую цену я заплатила за эту свободу, что оставила позади, и почему мне грустно, когда ноют эти раны.
Стоило ли оно того? Определенно да. Мои ушибы расскажут соседям по диким условиям, что я на короткой ноге с болью – из этой битвы не выйдешь невредимым.
Дорогие мои изгои! Я надеюсь, наши многочисленные травмы не помешают устроить танцевальный вечер в диких условиях».
Танцы в диких условиях? Я за!
Мягкий взгляд
История о том, как Джен справлялась с дикими условиями своего бытия, приводит меня к двум выводам:
Во-первых, гордая осанка – это постоянный процесс, а не разовая смелость.
Во-вторых, чертовски трудно сохранять мягкость взгляда, когда на тебя нападают.
Как и Джен, я высказывала не всегда популярные мнения, и мне тоже прилетало от моего сообщества, да так, что дух захватывало. Комментарии были разными, от «завали хлебало» до жестоких и детальных угроз моей семье. Мой первый рефлекторный ответ: «Распрямить спину, обнажить клинок». Но так жить невозможно! Уязвимость лежит в основе всего, что дает нам смысл, – без нее немыслимы любовь, радость, доверие, близость, отвага. Клинок поможет атаковать, но в конечном счете мы тоже выходим из этой битвы израненными. Когда мы позволяем кому-то отнимать у нас уязвимость или наполнять нас ненавистью – мы отказываемся от своей жизни.
Многие из нас с детства узнают, что лучшая защита – нападение. Вырастая, мы замечаем, что защитные рвы ограждают нас не только от боли, но и вообще от жизни. Готовы ли мы отказаться от права исследовать себя и полностью раскрыться? Мышцу храбрости можно накачать, отказавшись от потребности стремиться к идеальности и быть удобным человеком за счет собственных интересов. А мышцу уязвимости – позволяя себе оставаться мягким и внимательным вместо защиты или атаки. Нам нужно учиться оставаться уязвимыми, чтобы жить в полную силу.
Чаще всего мы атакуем по двум причинам:
1. Когда накатывают эмоции, остаться уязвимым означает для нас проявить слабость.
2. Травматический опыт прошлого подсказывает, что уязвимость опасна. Жестокость и угнетение утверждают, что мягкий взгляд – это потенциальная опасность, дыра в нашей броне. Мы можем раскрываться только в эмоционально и физически безопасных местах – и мы ищем их изо всех сил.
Но ведь уязвимость означает неуверенность, риск и эмоциональную открытость, а не слабость. Уязвимость – необходимое условие для отваги.
Если нас сдерживает отсутствие веры в уязвимость, готовы ли мы отстаивать то, что для нас важно, не имея власти над результатом?
Если нас сдерживает небезопасность, готовы ли мы создавать пространства, где можно проявлять себя и оказываться увиденными?
Мягкий взгляд и открытость – это не слабость. Это отвага. Это умение самому превратиться в дикие условия.
Дикое сердце
Вот бы существовал клуб «Дикое сердце» с каким-нибудь тайным приветствием! Люблю такие штуки. Вот бы все, кто выходил в дикие условия, узнавали секретный ритуал или получали символ, подтверждающий:
«Мой дом – клуб диких сердец. Я знаю, что такое оставаться наедине с собой и бороться с критикой, страхом и болью. Я знаю свободу непринадлежности ни к чему и одновременно принадлежности ко всему. Награда велика, но, когда Майя Энджелоу говорила, что “цена высока” – она не шутила. Пройдя этот квест, мы на память получаем шрамы».
Но в диких условиях не выдают членских билетов. Дикое сердце – не то, с чем можно поддерживать контакт постоянно (и все-таки это одна из самых важных духовных ценностей – помните, что Карл Юнг говорил о парадоксе
[53]?) Трудности поиска своего пути с учетом напряжения четырех элементов причастности – отличный способ прочувствовать полноту жизни и крайне важная реакция на современный духовный кризис.
