Монастырская модель образования
Люди тысячелетиями отслеживали время, даже создавали специальные устройства для этого. Солнечные, песочные и водяные часы – те самые старомодные технологии, которые измеряют продолжительность действия. Они показывают, как проходит время; они артикулируют его течение. Однако они не отслеживают синхронизацию. Люди до XIX века не координировали часы в сутках, это инновация, которая появилась вместе с механическими часами. Более высокая точность стала возможной благодаря технологии «спускового механизма». По сути, это прокручивание внутреннего механизма на четкие крошечные отрезки. Вспомните, как работает маятник напольных часов: каждый раз, когда он качается из стороны в сторону, он перемещает шестеренку ровно на один зубец. Выверенное расстояние между элементами механизма позволяет спуску двигать стрелки часов равными интервалами и таким образом показывать время.
Самые ранние спуски были созданы монахами европейских монастырей примерно в XIII веке. Истовые верующие, запертые в высоких каменных стенах, придерживались неизменного графика молитв и ритуалов. Они создали первые механические часы, чтобы четкий религиозный план аббатства ежедневно соблюдался. В те дни упорядоченность считалась благочестивой, а механика часового механизма гарантировала недостижимый ранее уровень регламентации.
Но часы в средневековых монастырях не были похожи на те, с которыми мы знакомы. У них не было минутных стрелок. Монахи хотели отмерять только семь интервалов в течение дня – так называемые канонические часы. Это отдельные периоды молитвы, предписанные Ватиканом, определяющие, когда и сколько времени нужно молиться перед работой или сном. Настоятели, приоры и монахи выстраивали свою жизнь с учетом этих мероприятий и использовали колокола или куранты, чтобы точно знать, когда настанет время сменить вид деятельности. Именно это явление стало прообразом современного школьного звонка, сообщающего ученикам, что настала пора сменить кабинет, пообедать, поиграть на улице, отправиться домой. Забудьте о том, что вы слышали до этого: ваши дети обучаются не по «фабричной модели» образования, а по «монастырской модели».
Сегодня звонок – одна из самых распространенных образовательных технологий. Он разделяет школьные дни на отрезки по всему миру. Для учителей это сигнал о перерыве в занятиях. Ученики считают его верным признаком того, что пора бежать. У меня же другая точка зрения.
Я преподаю в Университете Темпл и отношусь к звонкам как к возможности совершить кое-что приятное. Я привожу в кампус тибетские чаши-колокола тингша. Две маленькие тяжелые круглые тарелки, связанные коричневым кожаным ремешком. Когда они ударяются друг о друга, то резонируют и мирно поют, как гонг.
Гармонично. Мелодично. Умиротворяюще.
Колокола тингша изначально были предназначены для буддийских молитвенных ритуалов, поэтому в них больше достоинства, чем в дребезжании школьного звонка. Я звоню в них в начале каждого занятия, когда ученики уже заняли свои места, но еще не совсем настроились на рабочий лад. Тингша выполняют в моем классе ту же функцию, что и колокола в монастырях. Звук говорит моим ученикам, что пора переключить внимание. Это позволяет им понять, что мы погружаемся в священное, почти молитвенное метакогнитивное пространство. Я хочу, чтобы студенты забыли на время о своей социальной жизни и призвали свою врожденную способность к глубокому, сфокусированному критическому мышлению. Пройдет всего пара недель, прежде чем они поймут мои ожидания. На самом деле в этом есть что-то павловское, инстинктивное. Целая комната, полная подростков 18–19 лет, моментально и непроизвольно реагирует на звуковой сигнал. Звон заставляет их понизить голос и повернуться ко мне лицом. Мы устанавливаем зрительный контакт. Они готовы участвовать в процессе.
Забудьте о том, что вы слышали до этого: ваши дети обучаются не по «фабричной модели» образования, а по «монастырской модели».
Идея не моя, я позаимствовал подобную практику у профессора, который преподавал курс психотерапии и психологии, когда я учился в аспирантуре. А сам он позаимствовал ее, осознанно или нет, у средневековых монахов.
На самом деле к XIV или XV веку ей пользовались все, кто мог. Вся городская жизнь в Европе, даже за пределами монастырских стен, регулировалась сигналами церковных колоколов, каждый город строил свою колокольню. Это была не часовая башня, потому что циферблат – визуальное представление циклического двадцатичетырехчасового ограничения времени – еще не был изобретен.
Идея «определения» времени не так традиционна, как вы думаете. Первые механические часы лишь говорили звонарю о том, что пора исполнять свой рабочий долг. Все остальные просто реагировали на упорядоченные звуки колоколов Квазимодо. Как говорил историк Льюис Мамфорд: «Человек ел не из-за чувства голода, а по указанию часов; он спал не тогда, когда уставал, а когда часы разрешали».
Можете представить себе жизнь в ту эпоху? Первый звон колокола – знак, что на рынке начинают собираться люди, второй – что пришло время платить налоги. Один звон означал начало церковной службы, другой – начало рабочего дня. Так или иначе, вы бы чувствовали разницу между всеми этими отчетливыми звуками, расшифровывая их на слух. Вы бы знали, что представляет собой определенный бой, и понимали, как реагировать на различные мелодии. Такой набор навыков был необходим, от него зависела способность человека придерживаться установившихся социальных порядков.
Но в конечном итоге мелодий стало слишком много. Люди признали необходимость стандартизации часов в сутках. Время превратилось в валюту: подобно тому как монета объединяет разрозненный набор обмениваемых товаров и услуг одной символической системой оценивания, так и назначение определенных часов дня стандартизирует продолжительность ритуальных действий и создает единый график для всего сообщества. Вместо отдельного боя на каждый вид деятельности появилась система четкого количества ударов колокола на каждый час. Действия распределились по определенным часам, а не наоборот.
Люди сделали выбор в пользу 24-часового формата. Два раза по 12 часов. Почему? Вероятно, они позаимствовали этот подход у астрономов, которые веками сегментировали космос в соответствии с двенадцатью знаками зодиака. Либо у них, либо у древних египтян, которые, как принято считать, пользовались водяными часами – керамическим сосудом с равномерно капающей в нижнюю чашу жидкостью. Но планета не движется по часам. День на самом деле не делится на минуты и секунды. Это люди приняли такое решение – расписать жизнь в соответствии с цифрой двенадцать, соответствующей знакам зодиака, вместо, допустим, канонической семерки. Мы могли бы сделать это с любой цифрой, с любой системой счисления. Оставалось только приучить будущие поколения следовать этому решению.
Именно это происходило, когда мои дети пошли в школу. Каждое утро они садились на ковер и обсуждали распорядок дня. Что произойдет в 10 утра? Когда перерыв? Когда обед? Когда математика? Когда свободное время? Они учились жить согласно двадцатичетырехчасовому восприятию времени. Подобно монахам, они придерживались практики деления дня на периоды. Как и мои студенты, они учились переключать внимание с одного занятия на другое.
