– Полагаю, они это заслужили?
– Ева собиралась передать нас службе безопасности храма. Очевидно, я ударила ее недостаточно сильно, потому что она успела выпустить собак прежде, чем мы смогли выбраться оттуда. И да, собачка определенно напросилась. – Я приподнимаю подол своего платья примерно сантиметров на пять. Трей отрывается от дороги, чтобы рассмотреть две тонких розовых полосы на моем бедре, оставшиеся от укуса.
– У-ух… – Выражение его лица немного меняется, будто он думает о чем-то, что ему не особенно хочется вспоминать. Но он не вспомнит тот случай в храме, потому что это просто невозможно.
– Все могло быть гораздо хуже, поверь мне.
– Еще как верю, – говорит он.
Я не очень понимаю, что он имеет в виду, поэтому просто наблюдаю из окна, как большие поместья сменяются более мелкими участками, а затем, после того как мы пересекаем кольцевую дорогу, на череду торговых центров и многоквартирных домов. На заднем плане – серое небо, сквозь которое проглядывает несколько островков оранжево-фиолетовых сумерек.
Трей включает какую-то песню, кажется, это группа The Shins, и мы некоторое время едем молча. Но это не приятная тишина, а скорее тишина типа я-понятия-не-имею-что-сказать-дальше, и это печально.
Очевидно, Трей чувствует то же самое, потому что спустя несколько минут он выпаливает:
– Боже, Кейт. Что ты собираешься провернуть? Ты хоть представляешь, какой силой обладают эти люди? Даже наш президент – кирист! А Тилсон – старик в инвалидном кресле, и все уверены, что он просто сварливый старый козел, который только и думает о том, как бы прогнать к чертовой матери детей со своей лужайки. А ты говоришь, что хочешь свергнуть их. Неужели ты думаешь, что они будут просто сидеть и ждать?
Я ошеломлена всплеском его эмоций, и только через мгновение нахожу в себе силы ответить:
– Нет, Трей. Я не говорю о том, что хочу свергнуть их, по крайней мере, никому, кроме тебя. Единственное, что я сказала Тилсону, так это то, что я не в восторге от киристов, и это вполне похоже на простую попытку не расстраивать еще больше и без того рассерженного старика. Ты сказал то же самое. И если бы я знала, что это был дом Евы, долбаной Конвелл, я бы ни за что не согласилась пойти.
Он еще сильнее хмурится, но ничего не говорит. Спустя минуту я вспоминаю, что хотела спросить у него кое-что еще.
– Ты говорил, что у твоего отца есть вопросы ко мне. Как много ты ему рассказал?
Он бросает на меня недоверчивый взгляд.
– Эм… всё. То есть я не дал ему посмотреть те видео, в которых я записал нас двоих в другой линии. Они… личные. Только между нами. Но то, которое я снял сам для себя… да, он видел его. Я не знаю, показывал ли он его маме или нет, но заметил, что она начала беспокоиться обо мне, и я не думаю, что это просто потому, что я сменил школу. Я делаю это каждые два года, начиная с детского сада.
– Но… но почему, Трей? – Мне даже в голову не приходило, что он может говорить об этом со своими родителями. Наверное, потому, что в прошлой временной линии он этого не делал.
– Ты спрашиваешь серьезно? Если бы парень, которого ты никогда раньше не встречала, появился на твоем пороге с подобной историей, хочешь сказать, что ты не поговорила бы об этом со своими родителями или кем-то еще?
Ладно, он прав. Я молчу пару секунд, а затем отвечаю:
– Ты прав. Просто… в прошлый раз ты им ничего не сказал, поэтому я подумала…
Мы проезжаем мимо ресторана, в витрине которого горит яркий большой неоновый кактус. Мы не находим парковки рядом со зданием, поэтому Трей останавливается на стоянке через пару кварталов.
Я жду, когда он выключит двигатель, и после поворачиваюсь к нему.
– А твой отец верит во все это?
– Я не уверен, Кейт. Думаю, то, что на DVD был файл, которым он никогда ни с кем не делился, даже со мной, убедило его. Но он этого не признает. Могу сказать только, что он не хочет, чтобы я вмешивался во все это. Вообще-то он заставил меня пообещать, что я не буду вмешиваться в это дело. Мне приходилось прятаться или вступать с ним в спор каждый раз, когда я звонил тебе. Он говорит, что у киристов есть друзья на очень высоких постах…
– Да, он говорил это в прошлый раз. Перед тем как мы отправились в храм. Ты сказал ему, что мы просто хотим проверить, как там Шарлейн. Вот тогда-то он и упомянул о своей таблице. Той, что ты записал на DVD. Он был… добр. Как и Эстелла.
Я замечаю нотки сожаления в своем голосе. Наверное, в этой временной линии никто из них не будет гореть желанием встретиться со мной. В моих глазах стоят слезы, поэтому я опускаю взгляд, отстегиваю ремень безопасности и начинаю выходить из машины. Я уже собираюсь закрыть дверь, как вдруг вспоминаю про свой клатч. На нем все еще красуется та дурацкая наклейка с именем. Я слишком яростно сдираю ее и швыряю на сиденье.
Трей стоит позади меня и, когда я оборачиваюсь, хватает меня за руку.
– Кейт…
Я не пытаюсь скрыть боль в своих глазах.
– Что, Трей?
Он лишь снова шепчет мое имя. А потом его рука обнимает меня за талию, и между нашими телами не остается ни сантиметра, а я едва могу дышать, но кого это волнует? Он запускает свободную руку в мои волосы и прикасается своими губами к моим, жадно, с долей отчаяния целуя.
Этот поцелуй похож на тот самый, о котором я вспоминала каждый день с тех пор, как вернулась в прошлое, чтобы спасти Кэтрин.
Не знаю, как долго мы стоим так. Я просто знаю, что не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался. Вообще. Потому что, когда это произойдет, мы войдем в ресторан и он скажет мне, что нам лучше не спешить или вообще покончить с этим. И это уже будем не мы. Прямо здесь и прямо сейчас – вот где мы. И мой Трей.
Но в конце концов он отстраняется и упирается руками в машину. Он долго смотрит на меня, прежде чем улыбнуться. Но это призрачная улыбка, не та, что обычно освещает его лицо.
– Нам нужно поспешить, пока они не отдали кому-нибудь наш столик.
Он тянется к моей руке, но я отдергиваю ее.
– Трей, может, просто отвезешь меня домой? Мне кажется, я знаю, к чему все это ведет, и я не хочу говорить об этом в ресторане.
– О чем говорить?
– О том, что у нас ничего не выйдет.
Кажется, он озадачен.
– Эм… Кейт? Я что, один здесь был минуту назад? Потому что я почти уверен, что ты тоже была со мной.
– Нет, – говорю я, борясь с желанием просто схватить его и снова поцеловать. – Я определенно была с тобой. Но… этот поцелуй… он был похож на наш самый последний поцелуй в тот день у Кэтрин, перед тем как я оставила тебя. Он был похож на прощание.
Мой голос срывается на последнем слове, и он прижимает меня к своей груди. А после он поднимает мое лицо так, чтобы наши глаза встретились.
