– Иногда и ангелы плачут, – говорит он. – Мы не можем принимать решения, понимаешь. Просто делаем то, что нам говорят. А что касается того, почему мы спасли тебя, то тебе просто нужно верить, что на это была причина, хорошо? Возможно, ты еще этого не понимаешь, но, может быть, ты совершишь великие дела. Или, может быть, твой сын, или твоя внучка, или прапрапраправнучка.
Она тихо смеется над этим, но смех этот тревожный.
– Я даже не знаю, куда отправлюсь и что буду делать. Из одежды у меня только то, что на мне надето, и…
– Если тебе суждено было выбраться из Божьей Лощины живой, – говорит он, – то я не думаю, что тебе суждено умереть от голода на улице. Я помогу тебе. Я знаю одну семью, которую, я уверен, смогу убедить взять тебя к себе на несколько лет, пока ты не будешь готова к самостоятельной жизни. Но, послушай, вся эта история с ангелами должна быть нашим секретом, ладно?
Марта торжественно кивает.
– Вам не стоит беспокоиться об этом. Мне все равно никто не поверит.
17
Велосипедов у нас всего два, поэтому я прощаюсь с Мартой и отправляюсь прямо в библиотеку Кэтрин, где меня ждет Коннор, как и было запланировано. Он придерживает дверцу сейфа открытой, и я кладу туда набор с образцом из колодца. Затем я отправляюсь в свою комнату и сбрасываю костюм, маску и все, что было на мне, запихивая все это в большой черный мешок для мусора. Хотя я уверена, что этот протокол не пройдет проверку в ЦКЗ
[29], это лучшее, что мы можем сделать на данный момент.
Я провожу в душе гораздо больше времени, чем обычно, оттирая каждый сантиметр своего тела, пока мое тело не розовеет, а кожа головы не начинает болеть. Я все еще чувствую себя грязной, но это, вероятно, потому, что душ не может смыть образы, сохранившиеся в моей голове.
Коннор и Кэтрин ждут, когда я спущусь вниз. Брифинг проходит примерно так, как я и ожидала. Я хотела было соврать насчет Марты, но в конце концов решаю быть честной. Кэтрин находит дюжину причин, почему мы должны были поступить иначе, и пускается в пространную тираду обо всем, что я могла изменить, ранив Сола. Но я слишком напугана, чтобы спорить, и спустя несколько минут Коннор уговаривает ее вернуться в свою комнату.
Я отсоединяю телефон от зарядного устройства на стойке и проверяю сообщения. Звонила мама, как я и ожидала, учитывая то, что сегодня был мой первый день в школе. Двадцать минут назад пришла СМС от Шарлейн, и этого я точно не ожидала. Мы обменялись номерами телефонов после урока английского, на случай, если у нас возникнут вопросы по домашнему заданию или что-то еще, но я удивлена, что получила сообщение так скоро. Еще одно доказательство того, что меня разыгрывают, без сомнения. Тем не менее я кликаю на него, открывая.
У тебя отстойный профиль.
Сначала я понятия не имею, о чем она говорит. Затем я вспоминаю, что Трей делился некоторыми фотографиями на Facebook, и я создала учетную запись, чтобы получить к ним доступ. Я даже не загрузила фотографию профиля, поэтому на месте моего лица красуется базовая картинка с силуэтом девушки.
Я отвечаю: Не часто сижу на ФБ. А ты?
Последовала пауза, а затем она ответила: Мне нельзя сидеть на ФБ. Мама согласилась. Папа сказал нет. Как обычно. Я есть в Путевой Книге. Что-то вроде киристского эквивалента.
Спустя несколько секунд она добавляет: Не подскажешь номера страниц из учебника?
Я отвечаю, что проверю, когда поднимусь в свою комнату. А потом я звоню папе.
Я так рада, что он берет трубку, потому что он единственный человек, с которым я хочу поговорить прямо сейчас.
– Ты в порядке? – спрашивает он. – Звучишь не так, будто в порядке.
– Бывало и лучше, – я провожу следующие несколько минут, рассказывая ему о последних двух днях, и в итоге плачу.
– Твой дедушка сейчас в стабильном состоянии, Кейт. Может быть, мне стоит вернуться домой?
– Папа, нет. Все нормально.
После долгого молчания он говорит:
– Я все еще пытаюсь избавиться от мысли о тебе с пистолетом в руке. Где ты его…
– Кирнан. Как только моя рука перестала дрожать, я обнаружила, что довольно неплохо стреляю.
– Очевидно, ведь ты проделала дыру в руке Сола, а не в его голове. Я знаю, что это, вероятно, не очень утешительно, Кейт, но, по крайней мере, ты смогла спасти одного человека. Это хоть какой-то плюс, верно?
Коннор входит, и я оглядываюсь на него, когда говорю:
– Я рада знать, что хоть кто-то согласен со мной в этом.
– Кэтрин и Коннор сердятся?
– Кэтрин. Не уверена насчет Коннора.
Коннор смотрит на меня, подняв брови, когда слышит свое имя.
– Послушай, папа… со мной все в порядке. Я выговорилась, и мне уже легче. Оставайся с бабушкой Келлер. Она нуждается в тебе больше, чем я сейчас. Я люблю тебя. И я перезвоню тебе позже, ладно?
– В чем ты не уверена насчет Коннора? – спрашивает Коннор.
– Злишься ли ты, что мы спасли Марту?
Он немного помолчал, а потом сказал:
– Нет, я не сержусь. Я надеюсь, что Кирнан был прав, и на основании того, что вы рассказали мне о фотографиях, его выводы имеют больше смысла, чем все остальное, что я мог бы придумать. И… Я не уверен, что Кэтрин хотела бы, чтобы я сказал тебе это, но, когда мы вернулись в ее комнату, выражение ее лица внезапно изменилось, как будто на нее снизошло какое-то озарение. Она попросила меня принести ее личный дневник. Все, что она сказала, – это то, что, возможно, ранение Сола не было чем-то новым. Он вернулся раненым однажды.
– Верно. Но… она сказала, что это был какой-то ожог. Он не хотел идти в… – я замолкаю, увидев в дверях Кэтрин.
– В ХРОНОС Мед, – заканчивает она, бросая на Коннора слегка встревоженный взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня. – Прости, что я вышла из себя, Кейт. Хотя я не могу быть уверенной, но, полагаясь на то, что я записала в тот день, это объясняет, почему Сол не хотел, чтобы кто-то видел его травму. Я подозреваю, что он знал, что ХРОНОС Мед с легкостью отличит пулевое ранение от ожога.
* * *
Трей разочарован тем, что ресторан, который он приглядел в Интернете, расположен не на крыше. Очевидно, на крыше у них расположен только бар, и он только для лиц в возрасте от двадцати одного года и старше. Метрдотель сказал ему, что мы можем подняться наверх и полюбоваться видом, прежде чем уйдем, и он усадил нас за столик с видом на Белый дом и монумент Вашингтону.
Поскольку Трей обычно гораздо больше, чем я, чувствует себя как дома в подобных местах, странно видеть, как он ерзает, дергая рукав своего пиджака. Он нервничает с тех пор, как заехал за мной в таунхаус.
