– Это не люкс, но, по крайней мере, у нас будет красивый вид на город.
Ладно, наверное, я сильно медлю, потому что ничего не понимаю, пока не замечаю огромную кровать в центре маленькой комнаты. На столике у окна стоит поднос с клубникой в шоколаде, а сама комната оформлена в золотисто-кремовых тонах, почти как гостиная. Я уже упоминала огромную кровать?
Боже милостивый.
– Трей? Почему мы здесь? Я думала…
Он обнимает меня за плечи.
– Потому что, как бы мне ни нравилась твоя комната в таунхаусе, как я уже говорил, это должно пройти особенно. Идеально. – Он немного напрягается, вероятно потому, что я не отзываюсь так, как он ожидал. И как бы мне ни хотелось просто принять эту ситуацию, что-то кажется очень, очень неправильным. Мы не могли так быстро прийти к этому.
– Трей…
Его губы на мгновение заставляют меня замолчать, а потом он говорит:
– Хмм?
– Я думала, мы не будем торопиться?
– Ну да, но вчера вечером…
– Мы также не собирались торопиться.
Он опускает руки и смотрит на меня с недоверием.
– То, что случилось… ну, почти случилось… вчера вечером у меня в комнате, не было похоже на то, что мы не торопились.
Я отступаю назад и опускаюсь в одно из кресел у окна, закрыв лицо руками.
– Не мог бы ты, пожалуйста, рассказать, что именно произошло в твоей комнате? Потому что я, кажется, ничего подобного не помню.
Он молчит так долго, что я уже думаю повторить вопрос, но потом он садится на край кровати и тихо произносит:
– Ты, должно быть, шутишь. Хочешь сказать, что это была не ты? Или что ты через две недели решишь, что не торопиться было плохой идеей?
Я вижу, что он сердится, и не могу его винить.
– Я не знаю, Трей. Поэтому я прошу тебя рассказать мне, что произошло.
– Я уже почти заснул. А потом появилась ты. В этой белой кружевной вещи… помнишь, я спрашивал, принесешь ли ты ее или наденешь что-то такое?
– Я думала… что ты пошутил.
– Да. Одежда библиотекаря. Я думал, ты шутишь.
– Так, что этот… этот человек говорил? Что убедило тебя, что это была я?
– Ты почти ничего не говорила. Это было похоже скорее на появление из ниоткуда, с этим дурацким ключом в руке, и ты полезла в мою кровать. Мне практически пришлось…
Я не могу прочесть выражение его лица, когда он, наконец, поднимает на меня взгляд. Он будто одновременно смущен, раздражен и находится в замешательстве.
– Черт возьми, Кейт. Ты правда хочешь сказать, что это была не ты? Это была Пруденс – ты это хочешь сказать?
– Я не знаю, Трей! Я знаю только то, что я никогда не была в твоей комнате. У меня нет стабильной точки, установленной где-нибудь поблизости от вашего дома. Я не могу полностью исключать возможности того, что это была я в какой-то более поздний момент времени, но, если бы это было так, я бы помнила эту ночь. И, поверь, я бы сделала все возможное, чтобы избежать… этого.
Я снова оглядываю комнату. Понятия не имею, сколько он заплатил за этот вечер. И теперь, если дело когда-нибудь дойдет до нашего первого раза, это колоссальное фиаско всегда будет напоминать о себе.
– Не мог бы ты начать с самого начала? – спрашиваю я, стараясь держать свой голос под контролем.
– Это случилось в моей комнате, было около одиннадцати. Я почти спал. Ты или кто-то, кто выглядит точно как ты в лунном свете, заползает на мою кровать и начинает… – Он откидывает голову назад и смотрит в потолок. – Черт побери, Кейт, я не могу поверить в это.
Мы так ни к чему и не пришли с его рассказом, поэтому я перехожу к вопросам. В частности, к главному вопросу, который вертится у меня на уме.
– А мы… ну, то есть ты и этот другой человек, сделали что-нибудь?
– Нет, но только потому, что я очень настаивал на том, что не хочу, чтобы твой первый раз случился в двуспальной кровати, под полкой с моими футбольными трофеями, через две комнаты от того места, где спал мой отец.
– Думаешь, она была… нашего возраста? Или, может, старше?
– Я не знаю, Кейт. Было темно. Я даже близко не рассмотрел твое лицо. Но ощущалось взросло.
Я вздрагиваю и понимаю, что вовсе не хочу, чтобы он уточнял, что именно он имел в виду.
– Ты ее поцеловал? – Возможно, Трей не понял бы, что это не я, даже поцеловав Пруденс, но я не хочу в это верить.
– Нет. Она ушла в спешке.
Я невероятно рада, что он наконец сказал «она» вместо «ты».
– Ты не знаешь, как она могла попасть в дом? – спрашивает Трей. – У нас есть система безопасности, и Эстелла очень тщательно следит за тем, кого впускает в дом.
Я подхожу к краю кровати и сажусь рядом с ним.
– Это ведь старый дом. Была ли и у твоих бабушки и дедушки система безопасности? И как насчет тех, кто владел этим домом до них? Насколько нам известно, Пруденс могла бы установить точку в 1900 году, и ей нужно было только знать, в какой комнате ты находишься.
– Ладно, но зачем? Почему она так поступила?
Трей смотрит на меня, и на секунду мне представляется пулевое отверстие на его лбу, точно там, где оно было у Меллера.
Мое сердце замирает, и я зажмуриваюсь. Когда я открываю глаза, дыры уже нет.
Но это не меняет того факта, что она могла бы быть там.
– Она посылает мне сообщение. Что они наблюдают за нами. Что они могут добраться до людей, которых я люблю.
Что перемирие отменяется.
На какое-то мимолетное мгновение я подумываю о том, чтобы вернуться на несколько дней назад. Я могла бы появиться в доме Трея без предупреждения и попросить его отвести меня наверх. Я установила бы свою собственную стабильную точку, а потом, когда появилась бы Пруденс… Возможно, я и не стала бы ее убивать, но эта мысль очень соблазнительна.
Конечно, это еще больше втянет Трея во всю эту историю. Это подвергнет его и его семью еще большему риску.
И этого не случится.
Кэтрин была права. Боже милостивый, как же мне не хочется признавать это. Очень-очень не хочется. Но мне нельзя было втягивать Трея. Разумнее всего было бы вернуться назад и вырвать этот конверт из своих же рук, прежде чем я успею передать его Трею. Обратить последние несколько месяцев, чтобы он оставался в безопасности, блаженно не подозревая, что я вообще существую. Но это привело бы к стольким двойственным воспоминаниям, что я просто не могу себе этого позволить.
– Мне очень жаль, Трей. Я расплачусь за все, – я обвожу взглядом комнату. – Должно быть, это обошлось тебе в целое состояние.
