— Как я могла?
— Не тогда. Потом. Когда ты сказала мне о его романе.
— И чтобы ты ужаснулась?
— Я не в ужасе.
— А должна бы.
Дженни впервые увидела свою дочь другими глазами, не как ребенка, ее ребенка, но как женщину. Беспокойство, собравшее в складки кожу у нее на лбу. Готовность понять, которая никогда не давалась Дженни. Выслушать и не судить.
— Я знаю, как ты его любила, — сказала Ханна. — И какую боль он причинил тебе своим поступком. Это тебя не оправдывает, мама, нет. Но… — Она помолчала, подбирая слова. — Полагаю, с этим ничего не поделаешь. Есть только «но». Всегда есть другой взгляд на вещи, не так ли? Всегда есть что-то еще.
— Что же ты обо мне думаешь? — спросила Дженни.
— Что ты злилась и грустила.
— Мне так жаль, так жаль, моя милая.
— А ему?
— Что?
— Ему тоже было жаль?
— Не знаю, — ответила Дженни. — Я много чего не знала о Билле.
Ханна протянула ей упаковку «Клинекса». Их пальцы соприкоснулись.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — сказала Дженни.
— Я не ненавижу тебя.
— Если бы я знала, что вижу его в последний раз…
— Не надо.
Ханна взяла Дженни за руку.
— Ты была хорошей женой.
Она обняла мать. Это было самое нежное объятие в жизни Дженни, теплое, крепкое и прочное, как корни деревьев, и более нежное, чем все объятия Билла.
* * *
Шоссе заставляли ее нервничать. Она предпочитала проселочные дороги, но тогда добираться пришлось бы в два раза дольше. Она слышала, что, если верить статистике, на шоссе безопаснее, но не могла понять, как это возможно с учетом скорости езды. Доля секунды — и она вылетит в лобовое стекло. Дженни снились кошмары об этой поездке. Обгоревшее тело на обочине, кровь на осколках. Время от времени она видела себя жертвой аварии; иногда это были другие люди. Или Билл — она случайно становится свидетельницей смертельной аварии и видит лицо Билла, понимая, что все эти годы он жил другой жизнью, водил другую машину, ездил в другой дом к другой семье. Он с сожалением смотрит на нее, и она держит его за руку, пока он умирает.
— Я поведу, если хочешь, — сказала Ханна, копаясь в пакетике с желейными конфетками и выбирая зеленые, которые она складывала в отсек под ручным тормозом.
— Не делай это, — сказала Дженни. — Они приклеятся и соберут весь мусор. — Вот он! Наш поворот. — Она махнула в сторону правого ряда. Загудел грузовик. — Что я сделала?
— Ты на обочине. Вот боковая дорога. Здесь. Сюда. Господи! Мама!
Через полчаса они оказались на духовной конвенции «Спираль света» в Бирмингеме. Хрустальные шары и карты, радуги и ангелы, мужчина с ирокезом, обещающий выпустить на волю ее животный дух — всего за пятьдесят пенни. Обычно Дженни скрывала свои поездки сюда, лгала, что едет на воды. Но теперь ей не нужно больше притворяться — ни в этом, ни в другом. Она слишком много времени потратила на притворство, когда ей вообще не стоило это делать.
— Ты уверена? — спросила Дженни, зная, что Ханна не увлекается такими вещами. Однако дочь сказала, что хочет поехать, если там они смогут встретиться с Дэном Шарпом. Они договорились выделить ему час — до одиннадцати, пока Венди не начнет входить в контакт с духами.
— Да, — сказала Ханна. Она отстегнула ремень безопасности и неожиданно наклонилась, чтобы поцеловать мать в щеку. — У меня могут быть свои мысли на этот счет, но последние несколько недель научили меня, что у каждой медали есть две стороны.
43. Дженни
Я приезжаю сюда каждый год после ухода Билла. Я и раньше увлекалась этими штуками, но никогда не ездила в подобные места; у меня не было времени, и тогда мне это было не нужно. Но сейчас все иначе, потому что здесь я могу соприкоснуться с ним. Они устраивают отличное шоу, если не придираться. Больше всего мне нравится Венди, Венди Альбертина. Ее проводник помогает ей вступить в связь с потусторонним миром, и если она находит кого-то из ваших родных, она называет ваше имя. Я все жду, когда придет моя очередь.
После вашего первого приезда я ходила гадать. Медиум сказал, что кто-то использует меня в своих целях, и я подумала, что ж, я знаю, кто это будет. Но тут зашла Джулия и попросила одолжить пятерку, а потом я увидела, что она утащила у меня из кошелька в два раза больше, так что, наверное, речь шла об этом. Я знала, что Ханна начнет закатывать глаза. Перестань, милая, не так уж все и плохо.
Здесь каждый сам по себе, вот что я скажу. Пройдите через то, что прошла я, и вам будет все равно, что о вас подумают. Я такая же, как все эти люди. Они потеряли любимых, как и я, но знают, что они где-то рядом. Надеюсь, что, когда мы узнаем друг друга получше, вы отнесетесь к этому по-другому. Как Ханна только что сказала в машине, важно уметь изменить точку зрения.
Хелен скорее умрет, чем придет на такое собрание. Ха, ясно? Ее не интересует сверхъестественное. Она воспринимает только то, что у нее под носом. Можно было подумать, что после смерти сына что-то изменится. Многие приходят сюда, потеряв ребенка. Это так трогательно. Когда душа ребенка возвращается в поисках мамы или папы, мы все рыдаем. Я всегда прислушиваюсь, не появится ли Томми. Если Венди скажет, что здесь Томми, я подниму руку. Мне грустно думать, что этот малыш там, на другой стороне, а здесь к нему никто не приходит.
Если бы он появился, я бы ничего не сказала Хелен. Когда мы жили в коттеджах, я думала, что она могла невзлюбить меня, потому что у меня трое. А у нее был только один, и он утонул. Мне было жаль ее, я же не бессердечная, но ей было бы лучше, если бы она мне доверилась. Может, она просто не думала обо мне как о друге, с которым можно поговорить? Я никогда не спрашивала ее, чтобы не вызвать неловкость, но что я могла сделать? Если она не хочет об этом думать, ей могло бы стать хуже.
Хелен так и не простила Артура. Я точно знаю. Не могу сказать, простила бы я, если бы я и Билл оказались на их месте. Но меня всегда раздражало, что Билл считал их брак идеальным. Он говорил, что ему нравится их независимость, то, что Артур и Хелен не стремятся всегда быть вместе, все делать вместе и знать, что друг у друга происходит, как обычные муж и жена. Когда мы въехали в «Капитан», я спросила Хелен, как она столько лет мирится с постоянным отсутствием Артура, и она сказала, что это в их природе; им нравится быть вместе, и им хорошо быть поодиночке, и это правда было похоже на две жизни, протекающие рядом, а не переплетенные в одну. Я решила, это все из-за Томми. Разве у наших мужей недостаточно независимости на башне? Там у них есть полно времени.
Так или иначе, оказалось, что Хелен все-таки кто-то нужен, поскольку она захотела получить Билла. Не хочу сказать, что здесь все так просто. Кто знает, как повлияла на нее вся эта история с сыном. Честно говоря, я не могу об этом думать; у меня не помещается в голове, как это — потерять ребенка.
