Заслуженная похвала немного подсластила горечь развеянных надежд. Тем временем Долгин, с намеком поправив браслет наручного хронометра (у Геннадия и самого была такая статусная штучка), резюмировал:
— Мое мнение таково: в этом деле риск как-то уж слишком перевешивает возможную прибыль. Опять же — именно эти картины и драгоценности будут искать даже и через сто лет. А мы ведь с вами, Геннадий, не из тех персон, кто чахнет над своими сокровищами, не допуская к ним постороннего взгляда?
— Да-а! Но все же — жаль.
Вздохнув с неподдельной печалью, Григорий Дмитриевич позволил себе небольшое признание:
— Очень!.. Будь иначе, уж Рембрандт, Веласкес и Рафаэль до вас бы точно не дошли.
— Да мне и оставшихся мастеров более чем… Кхм.
Обменявшись с начальством понимающими взглядами, главный «агроном» агреневского концерна направился на выход — не позабыв вежливо раскланяться с попавшимся навстречу господином Купельниковым. Улица встретила Геннадия болезненно-ярким солнечным светом, не очень приятными запахами большого города и ручейками прохожих, спешащих по своим делам. Над нагретой мостовой колыхался раскаленный воздух, «выставка» роскошных мобилей изрядно поредела, оставив от былого великолепия одинокий лимузин, пару мотоколясок и по-прежнему привлекающий взгляды вездеход… Кстати, рядом с последним обнаружился двоюродный брат Сергей, терпеливо дожидающийся кузена.
— Газеты, свежие газеты! Кому «Промышленный мир»? Имеется последний выпуск «Вестника финансов, промышленности и торговли»!
И конечно же, распространитель свежей прессы, уже успевший пополнить свой «боекомплект».
— Ты разве не с дядюшкой приехал?
— У меня сегодня дела на Мясницкой.
Отмахнувшись от дальнейших расспросов, розовеющий скулами Сергей шагнул поближе к темно-синему «жеребцу» и его хозяину:
— Ты ведь обратил внимание на отсутствие Виктора?
Выразительно хмыкнув, старший из кузенов достал портсигар и вытянул светло-коричневую табачную палочку с небольшим мундштуком.
— Его перестали приглашать, дай бог памяти… последних два-три собрания в узком кругу?
— Больше.
Прикурив от встроенной в портсигар зажигалки, член совета директоров посмаковал самую вкусную первую затяжку. Затем тихо и почти не разжимая губ поинтересовался:
— Он что, завалил проверку?
Девятнадцатилетний родич отрицательно мотнул головой.
— Проблемы с аудитом его компании? Нет?.. Тогда почему?
Досадливо поморщившись, Сергей с неожиданной усталостью в голосе предположил:
— Может, потому что дурак? Ленивый, и при этом упертый до крайности?
Чуть прищурившись от попавшего в глаза дымка, Геннадий по-прежнему очень тихо удивился:
— Насчет последнего спорить не буду — да только мы все такие. Будь иначе, так я по сию пору и бегал бы простым поверенным в делах… Да и тебя бы на собеседование не вызвали. Но — дурак, да еще и ленивый?!
— Ты знаешь, что братец протащил на место исполнительного директора Русской лесопромышленной одного из своих приятелей?
Хмыкнув, курильщик стряхнул на брусчатку первый пепел:
— Но тот ведь справляется? И проверки прошел — будь иначе, у Виктора ничего бы не получилось. Так?..
Вздохнув, младший кузен признал:
— Все так. Вот только новый исполнительный всего за пару месяцев показал себя лучшим управленцем, нежели мой пустоголовый братец. Понимаешь, о чем я?
Позабыв о сигарилле, Геннадий задумчиво нахмурился — ибо новость, что называется, не радовала.
— А Витюша тому и рад. У него ведь теперь прибавилось свободного времени для более важных дел, вроде светской жизни и поиска подходящей партии для брака!..
— Что, он так и не расстался с идеей жениться на девице с титулом? И как успехи?
— Пока мы изволим перебирать и сомневаться.
— Н-да…
Погоняв ароматный дымок во рту, и выпустив его наружу тройкой красивых колечек, он напомнил собеседнику про один неясный момент:
— А почему «ленивый»?
Пнув вездеход кузена по покрышке, Сергей Лунев поинтересовался:
— Скажи, ты у себя в Аграрной что сейчас продвигаешь, из нового?
Над ответом директору агрохолдинга долго думать не пришлось:
— Подсолнух и масло из него. Тема очень перспективная, прибыли обещают быть миллионными… Разумеется, когда все встанет на поток.
— А лично для себя? Что-нибудь еще попутное не собираешься устроить? Ну или на паях с его сиятельством — что-то вроде этих ваших чайных плантаций?
Хмыкнув, простой русский миллионер внимательно поглядел на бедного (но только в сравнении с ним) родственника:
— Никак, дядюшка проговорился? Хотя, собственно, это и не тайна.
Аккуратно загасив остаток сигариллы, он ловким щелчком пальцев переправил окурок в урну.
— Не просто собираюсь, кузен, а уже учредил вместе с Александром Яковлевичем компанию «Империя табака».
Мягко урча мотором, к «Бутиковской» подъехал роскошный темно-красный кабриолет с бежевой крышей (еще один «жеребец» из агреневских конюшен), возле которого моментально нарисовался уже знакомый крикливый распространитель газет. Вечно-бдительный швейцар тут же рявкнул в его сторону что-то грозное, тот послушно отскочил — но недалеко, буквально залипнув на новый «экспонат» почти разъехавшейся выставки.
— Хм, похоже, что лимузин Григорию Дмитричу так и не починили… Однако я так и не понял, какая связь между мной и ленью Виктора?
— Самая прямая. В отличие от тебя, братец упустил кучу возможностей — и ладно бы только для себя лично, так ведь и для Русской Лесопромышленной! А мы оба знаем, что его сиятельство подобного не одобряет.
Пнув ни в чем не виноватый темно-синий «Дон» по колесу еще раз, Сергей опомнился и вновь понизил голос:
— У меня с Витюшей не все гладко в общении. Собственно, мы в ссоре.
Молодой денди поправил жилетку и освидетельствовал носок туфли, слегка помятый после близкого знакомства с твердым «эластиком» шины.
— Однако же мне бы не хотелось, чтобы он поехал в Сибирь управлять какой-нибудь лесопилкой. В общем… не мог бы ты серьезно поговорить с братом, и в ходе беседы как бы проговориться, что Александр Яковлевич им крайне недоволен?
Достав портсигар и вытянув из него еще одну сигариллу, Геннадий покрутил ее в руках. Задумчиво понюхал, постукал мундштуком о ноготь большого пальца, опять понюхал, задумался — да и выкинул никотиновую палочку ко всем чертям.
— Н-да, в семье не без Виктора… Черт с тобой, поговорю. Но будешь должен!
Повеселевший родственник без возражений согласился — однако тут же уточнил:
